Хозяйка Четырех Стихий

Те как раз опускали свою ношу на пол. Судя по разноцветным переливам в ауре раненого, у него был перелом шейки бедра, внутреннее кровотечение в брюшной полости и в довершение ко всем прелестям разорвана селезенка. Нормальному человеку хватило бы и половины, чтобы начать спуск в чертоги Ящера, но этот еще жил. Медсестра перевела задумчивый взгляд на ведьм. В ауре одной из них было что-то неуловимо странное, необъяснимое, а вторая, как и предполагала Адриана, оказалась Синергисткой раненого. Именно она и повернулась на оклик медсестры и сказала нервно:

– Мы же предупредили! Крикнули, что заходим на посадку!

По характерным ошибкам в ударениях Адриана догадалась, что перед ней поланка.

– Вы уронили цветок, – сказала медсестра.

Лицо ведьмы перекосилось.

– Тут люди умирают, а вы... – прошипела она, сжимая кулаки.

Медсестра не успела ответить – напарница боевой ведьмы, белокурая красавица богатырского сложения, схватила Синергистку раненого за руку.

– Сабрина, не заводись, – сказала она.

Адриана услышала легкий, неуловимый акцент человека, который давно пользуется мандречыо, но для которого этот язык все же не родной. Да и внешность посетительницы говорила о том, что эта небесная воительница родилась в Боремии.

– Извините нас. Мы сейчас все уберем.

В этот момент вошли Поджер и барон Ревенский. Поджер мельком взглянул на распростертые на полу тела. Ведьмы торопливо раздевали раненых. Хирург закрыл за собой дверь и сказал:

– Адриана, подготовьте обе операционные.

– Они уже готовы, – отвечала она.

Поджер с благодарностью посмотрел на Адриану и спросил:

– Где Эней?

– В ординаторской, – ответила медсестра.

Поджер направился за вторым хирургом.

– Адриана, подайте мне халат, – сказал барон. Шкафчик, в котором висели чистые халаты, находился в дежурке, и Владиславу не хотелось протискиваться, мешать медсестре.

– Идите, я же говорю – там все есть, – сказала Адриана мягко.

Барон прошел в операционную, на ходу снимая плащ. Послышался шум воды – Владислав мыл руки. Адриана вытащила бланк карты.

– Имя? – обратилась она к лежавшему на полу экену.

– Зарина... – подавшись к ведьме-экенке всем телом, умоляющим голосом сказала Сабрина.

Адриану всю войну удивляла прозорливость родителей боевых ведьм, дававших своим дочерям созвучные имена. Выходит, магические зачатки были видны в малышках еще с колыбели? Только в Ринтали, разговорившись с одной из небесных воительниц, медсестра узнала, что все гораздо проще. При поступлении в Горную Школу девочке давали новое имя, оканчивающееся на «рина», «ина» или «на». По задумке Буровея, это подчеркивало женственность профессии, «на» и означало женское начало в мандречи. О том, что круг возможных имен очень узок, и это, наоборот, сотрет в девочках индивидуальность, основатель Горной Школы сначала не подумал, а потом уже не захотел отказываться от традиции.

Зарина, как и медсестра, видела, что состояние раненого, прибывшего вторым, намного тяжелее.

– Возьмите сначала Крюка, – сказала Зарина неохотно.

Ее раненый согласно булькнул.

– О, благодарю тебя, Зариночка! – воскликнула Сабрина.

Адриана пожала плечами и стала оформлять историю болезни. «Множественные кровоподтеки, вывих левого локтевого сустава, перелом лучезапястной кости, – еще раз взглянув на ауру пациента, дописала медсестра. Покосилась на дрожащие, искаженные каналы Чи и добавила: – Двойной».

– Имя? – спросила медсестра у Сабрины.

– Крюк, вам же сказали, – отвечала та.

«Так, понятно, – подумала Адриана. – Наш клиент в имперском розыске».

– Вы здесь не в цирке, – сказала медсестра. – Мне не нужны ваши собачьи клички!

– Какая разница? – рявкнула боевая ведьма. – Пока вы возитесь с бумажками, ему... ему... – ведьма захлебнулась от ярости.

– Тихо, тихо, – примирительно сказала боевая ведьма, та, что обладала внешностью опытной валькирии. – Такой уж здесь порядок.

– Его зовут Иннокентий, – сказала Сабрина вызывающим тоном.

Адриана не стала спрашивать, по какому стечению обстоятельств мужчине с кривым экенским носом досталось имя губернатора Полы. Зарина негромко говорила какие-то слова с успокаивающей материнской интонацией. Медсестра поняла, что ведьма говорит по-экенски. «Интересно, как она запишет своего дружка, – подумала Адриана мрачно. – Как Святослава?»

Увидев идущих по коридору Поджера и заспанного Энея, медсестра сказала ведьмам:

– Заносите вашего Иннокентия.

Ведьмы подняли плащ за края и потащили раненого в операционную к барону.

– Эней, иди к ним. Наведешь обезболивающие чары, – сказал Поджер. Марвак последовал за ведьмами. Положив Крюка на ослепительно сиявший в свете ламп стальной наклонный стол, Сабрина и ее подруга вышли. Эней закрыл дверь. Поджер снял куртку и скрылся во второй операционной.

В дверь деликатно постучали.

– Войдите, – крикнула Адриана, доставая чистый бланк.

В холле появилась еще одна ведьма. Она испуганно посмотрела на две кучки земли на полу по сторонам от входа, на черепки и сломанные герани.

– Не бойся, Марина, это не ты, это мы, – сказала Сабрина, заметив ее смущение.