Хозяйка Четырех Стихий

Свободных палат пока хватало, но Марфор и Ваниэль сразу прошли в самый дальний конец коридора, рядом с ординаторской. Им хотелось отдохнуть как можно дольше. Марфор попросил эльфку открыть окно. Он потратил очень много своей Чи, а после дождя в воздухе висело столько влаги, что Марфор мог восстановить баланс во время сна. В палате посвежело, и эльфы, чтобы не замерзнуть, легли вместе и на всякий случай укрылись двумя одеялами. Марфор успел просмотреть длинную вереницу тревожных и путаных видений, прежде чем где-то совсем рядом громко хлопнула дверь. Марфор вздрогнул, пробуждаясь, прижал к себе мягкую, теплую Ваниэль.

– Онуфрий! – закричали в ординаторской, и эльф узнал голос княжича. – Да где же тебя носит!

Снова грохнула дверь. Княжич Дмитрий убежал, не обнаружив, видимо, того, кого искал. Но его звонкий голос заставил Ирмо[11] покинуть эльфа, хотя все это время валара не смущали ни стоны раненых, ни грохот каталок в коридоре. Марфор понял, что больше не заснет. Он посмотрел на парк за окном. В черном небе плыла Ифиль, ослепительная в своем холодном блеске. Дождь промыл ее бледный лик. Исчезла отвратительная желтизна, так уродовавшая Ифиль на восходе. Черная фигурка дракона казалась вычеканенной на серебряной тарелке. Эльф покосился на подругу. Глаза Ваниэль были открыты, и, как всегда в темноте, чуть фосфоресцировали.

– Мне кажется, я где-то уже сегодня видел такого дракона, – сказал Марфор. – Я имею в виду, не в небе.

– На стене КПП была такая фреска, – ответила эльфка.

Марфор ощутил, что при звуках ее голоса его сердце забилось сильнее. У эльфа закружилась голова, к горлу подкатилась тошнота.

– Что с тобой? – встревожилась Ваниэль, увидев изменения в его ауре. – Тебе плохо?

– Это слабость, – сквозь зубы ответил эльф. – От потери крови...

– Ах вот как это теперь называется, – мягко произнесла Ваниэль. – Что с нами стало, Марфор? Разве могли мы подумать, что когда-нибудь будем просто лежать рядом?

Она провела рукой по его груди.

– Так значит, Ульрик был прав, – сказал Марфор медленно. – Все дело было в моем шраме? Тебя коробило при мысли о том, чтобы пройти по набережной под руку с уродом? Столько лет ты даже не вспоминала о том, что мы вообще когда-то спали рядом, а стоило этому мандречену намазать мою морду чудодейственной мазью...

– Нет, – ответила Ваниэль. – Твоя рана здесь ни при чем.

– Но если мое уродство ни при чем, почему же тогда ты бросила меня? Что я такого сделал?

– Какая теперь разница.

Марфор отвернулся к стене и сказал глухо:

– Для меня это все еще важно.

Эльфка вздохнула.

– Но почему, почему ты не сказал сразу, – кусая губы, сказала она. – Что твой брат ведет химмельриттеров? Мы бы поняли. Мы бы не стали тебя заставлять, если бы знали...

– Я и сам не знал, – ответил Марфор. – Я увидел Змееслава только когда... когда... Послушай, так ты поэтому...

– Да, – сказала Ваниэль. – Если бы ты, например, убил своего брата из ревности ко мне, эта смерть не терзала бы меня. Обычное дело между братьями. Но так... Я не могу. Я чувствую себя чудовищем.

– Ваниэль... – начал Марфор.

В дверь постучали.

– Марфор, Ваниэль, – услышали они голос Кулумита. – Мы уходим домой!

* * *

Онуфрий повернулся к ведьме. Маг не особенно прислушивался к мыслям Светланы, но после слияния тел ауры любовников некоторое время были полностью прозрачны друг для друга.

– Ты потеряла друга? – спросил он. – Но ведь все ваши вроде живы...

Светлана всхлипнула.

– Уходи, – сказала она. – Тебя звали.

Маг поднялся, застегнул штаны.

– Ну скажи мне, Онуфрий, – произнесла вдруг Светлана со слезами в голосе. – Почему каждый второй мужик хочет меня изнасиловать? Может, я как-то не так себя веду? Но почему?

– Да потому, – ответил Онуфрий сухо. – Что не могут все поголовно быть князьями, картошку некому сажать будет...

– Я люблю его, – возразила Светлана.

– Да? – жестко усмехнулся маг. – А под чарами зачем тогда держишь?

* * *

Взъерошенный со сна Михей походил на воробушка. Мать пригладила ему волосы и сказала:

– Собирайся, поедем домой. Князь дал сидхам подводы, чтобы добраться до берега, им по пути, и они берут нас. Поторапливайся.

Адриана помогла сыну одеться, и они вышли из приемного покоя. Подводы стояли за распахнутыми воротами госпиталя. На козлах первой сидел княжич Дмитрий, второй повозкой должен был управлять старый-престарый сидх. Михей и мать устроились на подводе княжича, между сидхом с повязкой через все лицо и эльфкой с огромным черным пятном на подоле. Медсестра достала портсигар, закурила.

– Мама, а как же Натка? – спросил Михей. – Ты что, оставила ее здесь?

Адриана выпустила дым.

– Неизвестно, что с домом, Михей, – сказала она. – Пусть пока в госпитале побудет.

Забинтованный сидх чуть шевельнулся. Марфор, а это был он, хотел сказать женщине, что ее дом в целости и сохранности, но тут увидел, почему женщина лжет, и промолчал.

– Мама, так нельзя, – сказал мальчик взволнованно. – Ты же знаешь, какая Натка слабенькая. Она заплачет, а нянечка не услышит. Давай вернемся и заберем ее.

– Но повозка уйдет, – сказала Адриана.