Хозяйка Дома Риверсов

В ту ночь в постели я вдруг застеснялась: мне было страшно, что муж заметит, как сильно я переменилась за этот год. Очередные роды не прошли даром — мои бедра раздались, талия стала еще шире. Но Ричард холил и лелеял меня и любил по-прежнему, словно был тем самым молодым оруженосцем герцога Бедфорда, а я — его юной госпожой.

— Точно игра на лютне, — прошептал он и тихонько рассмеялся. — Всегда мне вспоминается одно и то же, когда твои руки меня касаются. Память может порой подшутить над нами, но тело-то помнит!

— И что, много хороших мелодий сыграно на этой старой лютне? — спросила я с притворной обидой.

— Когда найдешь такого отличного музыканта, как ты, то станешь беречь его как зеницу ока, — ласково пошутил он. — Я ведь с самого первого раза, как только тебя увидел, понял: вот та женщина, которая будет мне желанна всю жизнь.

И он, уложив мою голову на свое теплое плечо, крепко уснул, по-прежнему меня обнимая.

Вскоре я тоже уснула — нырнула в сон, точно русалка в темную воду, — но среди ночи что-то разбудило меня. Сначала я подумала, что проснулся кто-то из детей, и, сбросив с себя остатки сна, выбралась из-под одеяла. Потом села на краешек кровати и прислушалась. Но в доме было тихо, лишь потрескивали половицы, да шумел ветер за открытым окном. Наш дом мирно спал, словно чувствуя наконец присутствие хозяина. Я вышла в соседнюю комнату, открыла окно и настежь распахнула деревянные ставни. Летнее небо было темно-синим, точно шелковая лента, и луна была почти полная, похожая на толстого серебристого тюленя; она уже почти закатилась за горизонт. А на востоке в небесах разливался яркий свет — низко над землей пылала полоса, формой напоминавшая изогнутую саблю, и эта «сабля» острием своим указывала в самое сердце Англии, в ее Центральные графства, где, как я знала, Маргарита собирает и вооружает армию, готовясь к атаке на Йорков. Я не могла оторвать глаз от летящей по небу кометы; она была не белой и бледной, как луна, а желтой, даже золотистой — настоящая позолоченная сабля, нацеленная в самое сердце страны! И у меня не осталось никаких сомнений: грядет война, а значит, Ричард, как всегда, окажется в первых рядах, как и другие мужчины моей семьи — Джон Грей, муж Элизабет, и мой родной сын Энтони. Мне будет за кого тревожиться. А сколько еще сыновей будут призваны в действующую армию или вырастут в воюющей стране! На мгновение я вспомнила о юном сыне герцога Йоркского, которого видела тогда в Вестминстере, о юном Эдуарде. Это был такой красивый мальчик! Но отец, несомненно, возьмет его с собой, и его жизнь тоже подвергнется риску. Эта страшная комета висела в небесах над всеми нами, точно дамоклов меч. Я долго смотрела на нее, на эту летящую звезду, и думала о том, что ее стоило бы назвать «Рождающей вдов». Наконец я закрыла ставни, вернулась в постель и уснула.

Замок Кенилуорт, Уорикшир, лето 1457 года

Мы с Ричардом присоединились ко двору, когда тот пребывал в самом любимом замке Маргариты: в Кенилуорте. Подъехав ближе, я с ужасом обнаружила, что замок подготовлен к осаде, как мне и предсказывала комета, промелькнувшая в ночном небе. Из-за зубчатых краев тщательно отремонтированных стен выглядывали пушки. Подвесной мост в данный момент опустили, но было видно, что цепи его прочны и отлично смазаны, и мост в любую минуту могут поднять. Решетка на воротах — сейчас поднятая — была прочной и сверкала у верхнего края арки, готовая упасть, как только отдадут соответствующую команду. А в доме было так много ловких и сообразительных слуг, что становилось ясно: Маргарита здесь в своей вооруженной крепости, а не в пышном загородном имении.

— Она готовится к войне, — мрачно изрек мой муж. — Неужели она полагает, что Ричард Йорк осмелится напасть на короля?

Мы явились в королевскую приемную, едва успев смыть с себя дорожную пыль, и застали там не только Маргариту, но и самого короля. Я сразу заметила, что Генриху опять стало хуже; руки у него тряслись, как и голова, точнее, он потряхивал головой, будто отгоняя собственные мысли, как назойливых мух. Кажется, его немного знобило; он походил на испуганную левретку, которой хочется либо забиться в темный угол, либо завалиться в траву где-нибудь на лугу, лишь бы никто ее не тревожил, не обращал на нее внимания. На короля просто невозможно было смотреть спокойно: мне все время хотелось обнять его за плечи, чтобы он наконец перестал дрожать.

Маргарита подняла голову и когда увидела меня, лицо ее вспыхнуло от радости. Она тут же громко обратилась к королю:

— Ах, милорд, сколько у нас друзей! Вот и Жакетта приехала — вы ведь помните леди Риверс, вдовствующую герцогиню Бедфорд, нашего дорогого друга? Вы помните ее первого мужа, вашего дядю Джона Бедфорда? А сейчас с нею рядом ее второй муж, наш добрый лорд Риверс, который так долго удерживал для нас Кале, когда этот отвратительный герцог Йоркский пытался его отнять у нас.