Хозяйка города

— Тут недалеко есть брошенный завод. Я нашла там глубокий колодец. Хочешь, покажу? Мы подождём, у нас много времени. Целая вечность. А у тебя? У тебя много времени в запасе?

Её слова вырывались облачками холодного воздуха, пахнущего кладбищем, так близко, что капитан отвернулся. Невинное движение — сменил позу. Надя была слишком беспечна — никак не отреагировала. Тогда он решил, что пора, и рванул в сторону, уходя сразу от акульих зубов и чёрных ссохшихся рук калеки.

Собака бросилась снова — каменный череп едва не влетел ему в грудь. Капитан увернулся и ударил сам. Рука онемела от боли, но и тварь отнесло в сторону метра на два. Мальчишка кинулся на него, оглушая истошным визгом. В слепой драке они осели на землю.

Капитан вывернулся, опять вскочил на ноги. По лицу текла кровь, уже неясно, чья. Ему важнее было сбежать, а не победить. Победить их всё равно невозможно, против них нет оружия, и не работают привычные методы.

Он поскользнулся на траве, на пустом месте, как будто кто-то поставил подножку, и едва не упал, впечатавшись лицом в капот машины. До ручки оставался шаг, когда сзади знакомо хлопнуло. Ноге сделалось горячо, капитан даже не сразу понял, как больно. А когда понял, уже сполз на землю. Голень запульсировала ручейком крови. Как со стороны он услышал собственное тяжёлое дыхание, и всё, что смог — перевернуться на спину.

Надя направила пистолет ему в грудь. Её рука не дрожала.

— Не думай, что такой уникальный. Пока я у вас сидела, я кое-кого запомнила. Так что сейчас мы убьём тебя и пойдём к твоему начальству. Ваша контора отлично защищена, но вы не сможете скрываться вечно. Вот ты уехал на ночь глядя. А полковник Романов уже дома. Его дом за городом. Красивый особняк из красного кирпича. Я чувствую. Мы чувствуем. Мы спросим про учительницу у него. А если он не ответит, мы пойдём к следующему. Кто-нибудь обязательно проболтается.

Он нервно перебил её исповедь — слова рвались наружу сами собой.

— Учительница была в подземке. В старой подземке, в заброшенных тоннелях.

Надя покачала головой. Фары погасли, и степь накрылась абсолютным мраком. Теперь он не видел их лиц, но так было даже лучше. Зубы и так выбивали дробь, и капитан ничего не мог с собой поделать.

— Это я и без тебя знаю, — сказала Надя из темноты. — Скажи, куда она ушла потом. Ну как, вспоминается?

— Я не помню.

Она в голос усмехнулась. Со всех сторон зашуршала высокая трава.

— Я хоть и мерзкая тварь, а стрелять умею, и в темноте вижу лучше тебя.

Его голос безвольно сорвался на крик.

— Меня не посвящали в такие подробности! Я знаю только, что она была в подземке, а потом ушла оттуда. Тогда приборы начали сбоить. Я слышал, что она появлялась на набережной, потом в старой школе, потом у реки, где раньше был мост на правый берег. Потом она пропала. — Капитан задохнулся — горло сжало как будто в тисках. Проталкивая в лёгкие глоток воздуха, он попросил: — Отпустите.

Надя пробормотала что-то, обращаясь к своим спутникам. Ей в ответ степь зашептала, заколыхалась со всех сторон. Они переговаривались на своём нечеловеческом языке, опять сбившись в кучу.

— Где был мост на правый берег, — повторила Надя. — Только ты не прав. Мост есть там до сих пор. Если правильно смотреть. Краем глаза.

Пистолет упал ему на грудь.

— Мы тебя отпускаем.

Трое медленно двинулись к ней. Мраморная маска женщины-Кладбища заблестела от влаги.

— Прощай, — сказала она. Края мраморного рта не двигались.

Надя провела рукой по потрескавшимся губам. Человеческое тело плохо переносило её ночные прогулки. К такому нельзя привыкнуть.

— Погодите со мной прощаться. Эта ночь на исходе, но следующей ночью мы нанесём визит в старый город, а потом встретимся у старого завода. А вы пока что — собирайте всех, кого можете собрать. У нас нет времени. С каждой минутой Скрипач сильнее.

Они кивнули. Калека ушёл, но земля ещё долго вздрагивала от его шагов. Куртка Смертёныша мелькнула за деревьями и растворилась в темноте. Дольше всех задержалась женщина-Кладбище. Дыры в маске, которые были вместо глаз, долго не выпускали Надю.

— Прощай, — сказала женщина-Кладбище и тоже ушла прочь, ступая поверх травы.

Надя обернулась: Пёс остался рядом с ней.

— Не уйдёшь? — спросила она, заранее предрекая ответ.

Узкая морда приблизилась вплотную, обдала запахом городских пустырей.

— Тогда пойдём в старый город вместе, — кивнула она и зашагала по пояс в траве, ссутулив плечи, как будто по-прежнему чувствовала холодный ветер, хотя тело сущности вряд ли могло что-то почувствовать. Она ощутила, как Пёс идёт следом.

Форточка на втором этаже была открыта. Надя побродила вокруг собственного дома, собираясь с мыслями. Пёс глянул понимающе и улёгся в тени крыльца — эфемерное тело слились с полумраком.

Фонарь озарял всю лужайку перед домом, и даже старые яблони, а Надя проскользнула по теням деревьев. Она опасалась выходить на освещённые участки, хотя все соседи прятались по домам. Не лаяла даже соседская собака.

— Так жалко. Яблоки осыпаются и гниют в траве.