Хозяйка города

Они задержались так, как не рассчитывали задержаться. С другой стороны, пережидать день в старом городе было равносильно самоубийству. Поэтому оставался только один путь — через просыпающийся город, к убежищу, где их ждали остальные.

Оставалось надеяться, что горожане, погружённые в свои проблемы, не обратят внимания на странную парочку: девушку с пятном ржавчины на щеке и собаку с человеческими глазами, собаку, ростом с хорошего телёнка.

Надя выбирала самые тенистые переулки. Несколько раз всё-таки приходилось расходовать силы — отводить глаза, бросая в лица прохожим речной ветер вперемешку с песком.

Она давно не бывала в городе днём и поразилась пробке из машин на выезде. Опустели широкие проспекты — праздных прохожих не было. Намертво заперты были двери магазинов. На стенах домов появились защитные знаки, неумело выведенные белой краской, красной краской, углем и потёками молока.

Она шла по обочине трассы, когда налетел порыв ветра и сдёрнул с Надиной головы капюшон. Идущий навстречу парень шарахнулся в сторону — и едва не выскочил на трассу, под колёса машин. Она едва успела удержать его мысленными руками, зашептала на ухо бессмысленную песню тишины. И ужас стёрся с его лица.

У развороченного поста ГАИ дежурили ополченцы — несколько мужчин, кто в старой военной форме, кто в камуфляже лесника, пропускали машины на выезд, гася волны зарождающейся паники. Надя спустилась на обочину и обошла пост по широкому полукругу, пробралась через хрустящий кустарник. Незачем было лишний раз рисковать.

Во второй раз их заметили на пустой рыночной площади, переоборудованной под отправной пункт автобусов. Вокруг собрались те, кто не мог выбраться своим ходом. Груды дорожных сумок лежали прямо на асфальте.

Надя прикрыла Пса вуалью тумана, но навстречу попался пожилой мужчина с маленькой девочкой. И ребёнок различил контуры призрачных тел.

— Ой, собачка, собачка!

Пёс обернулся к ней, приветливо скаля акульи клыки. Надя не успела его отдёрнуть, не успела объяснить, что у людей так не принято. От его дыхания веяло зимней метелью.

Девочка ударилась в истерику. Все разом обернулись на них: и нервные водители, и напуганные пассажиры.

С неё самой облетел флёр нормальности. Надя ощутила на себе внимательные взгляды. Несколько испуганных вздохов, несколько судорожно метнувшихся мыслей. В последнее время стало модным не верить в ночную жизнь города, но неверие тех, кто собрался вокруг автобусов, серьёзно пошатнулась.

Надя бросилась в первую же подворотню — Пёс рванул следом за ней. До завода осталось не так далеко, но солнце уже поднималось и ощутимо жгло даже через куртку. Тени деревьев и домов становились всё меньше. Уже не успеть.

Она плохо знала этот район города. Чуть дальше, за парком, стоял заколоченный дом культуры — чужие владения, но деваться было некуда. По осыпавшимся бетонным ступенькам она взбежала к запертым дверям и просочилась в щель между досками.

На тротуаре не было прохожих, а если и были — вряд ли кто обратил внимание. Забравшись поглубже в темноту, Надя села на пол и постаралась успокоиться. Ничего страшного ведь не случилось, всё могло закончиться гораздо хуже. Плохо было только то, что она не помнила, кому принадлежал брошенный дом культуры. Хорошо бы кому-нибудь из знакомых.

Пёс навострил уши. В глубине заплесневевших комнат послышался шорох. Надя заготовила извинения для хозяина. Когда она услышала глухой неровный звук шагов, мысли о том, чтобы договориться по-хорошему, вылетели из головы сами собой.

«Просыпаются те, кто давно спал», — повторила Надя слова Смертёныша.

На разбитую сцену вышла Чердачная Кукла. Отсыревшие ноги плохо ей повиновались, комковатая набивка лезла из прогнивших швов, за ней волочились обрывки ниток. Кукла замерла перед лежащей поперёк сцены кулисой, покачалась. Взгляд почти стёршихся глаз устремился на Надю.

— А что это вы делаете на моей территории? Кукушка, к нам залезли чужаки! Кукушка!

Пёс оскалился и негромко зарычал, прежде чем Надя успела успокаивающе коснуться его холки. Тряпичное лицо Куклы сморщилась, как сухая вишня.

— Пакость! Залезаете в чужой дом и ещё смеете рычать!

— Подожди, мы не хотели ничего плохого. Только переждать рассвет.

Кукла пронзительно завизжала, как девчонка, которую застали голой. В пыльном бархате занавеса захлопали огромные крылья. Кукушка выпуталась из ткани — огромная для своего имени, сизо-белая птица с всепонимающими глазами иконы. Чёрный плащ на птичьих плечах взметнулся под несуществующим ветром.

Кукушка из часов. Кукушка-без-часов.

Надя отступила к провалу в стене, через который забралась, оглянулась. В заколоченные окна между досок сочился уже настоящий солнечный свет — а не какие-то слабые розовые отблески с востока. Она могла сбежать и вытерпеть прикосновения солнца, а вот Пёс — вряд ли. Бросить его Надя не могла.

Угораздило же из всех ночных жителей города нарваться на самых неприятных.