Хозяйка северных морей

 Степана здесь знали и наверняка уважали.  Сразу при нашем появлении, без лишних вопросов нас усадили на самое лучшее место – у окна и ещё и шторочкой завесили, чтоб ни одна чужая морда не посмела даже и близко подойти к «дедушкам», пока они, выпив, закусив, и снова опорожнив стакан, вспоминали свою молодость.

Я сидел рядом, слушал и потихоньку ощущал, как глаза мои вылезали из орбит от всего услышанного.

 К концу вечера старички уже основательно нагрузились, а вот я, напротив, был «ни в одном глазу».  Самое обидное было в том, что отлично понимал, что о том, что  только что услышал,  ни смогу поведать ни одной живой душе – просто никто не поверит. Да и рассказать, обо всём, что я узнал, честно говоря, духу не хватит.

***

 Грохот взрыва гранат и тишина остановившегося мотора сменился хрустом веток, шумом листвы и треском каркаса боевой рубки. Всё, что не сняли на базе, было сметено жёсткой метлой из веток, палок и листьев.

 Катер на полном ходу влетел в довольно узкий пролом в скалах, заросший вековым лесом. Малышев и командир разведчиков успели нырнуть в углубление корпуса и зелёная метла, пройдясь по палубе, смела всё, что можно было смести.

 Ручки управления, приборы , компас были вырваны смяты и выплюнуты за борт.

 Катер летел  напролом сквозь зелёный коридор, не разбирая дороги,  теряя скорость и людей, находящихся на палубе.

 Наконец, всё это закончилось,  и он  закачался на водной  поверхности, окружённый тишиной и спокойствием.

 Бухточка, в которой оказался небольшой  отряд моряков и разведчиков, была метров сто в диаметре и имела овальную вытянутую форму. Отвесные скалы каменным забором окружали водоём, и он больше напоминал колодец, который кто-то вырыл среди гранитных громад.

 Говоря о том, что все, кто был на палубе были сметены, это я, конечно, преувеличил, потому что Степан успел уцепиться за скобу торпедного ложемента, оставшуюся после демонтажа.

 Зеленная метла, частично сорвав с него одежду, исцарапав тело, тем не менее, за борт его не скинула. А вот молоденький разведчик бултыхался в воде.

 —Не утопнет? – поинтересовался Малышев, сбрасывая с себя листья, сучья и бренные остатки рубки.

 —Ни черта с ним не станется, выплывет. Меня, кстати, Андреем кличут.

– Сергей, – Малышев протянул руку, – а его? – кивок в сторону разведчика, оказавшегося за бортом.

 —Витя.  Хороший парень, только, кажись, пару годков себе приписал, да это не страшно.

 Виктор действительно грёб и не скулил к небольшой отмели, покрытой мелкой галькой.

 —Фадеич, у нас есть багор?

– А как же без него. – боцман уже доставал добротный шест, сделанный по уставу, покрашенный и наточенный на совесть.

 —Правь к отмели, куда гребёт вон тот юноша,  по пути подберём, если, конечно, не утопнет.

 Бренные остатки, красоты и гордости отряда торпедных катеров Северного флота, ведомые опытной рукой боцмана направились к вышеупомянутому пяточку суши.

 Подбирать по пути никого не пришлось, по той причине, что  разведчик прибыл туда даже раньше и сейчас его зубы активно выбивали чечётку от холода.

 Швартовка произошла удачно. Нос катера выволокли на берег, а брошенный якорь, надёжно закрепил корму,  на небольшом пятачке суши, окружённой гранитными скалами.

 Мышеловка захлопнулась, мышка сидела и ждала кошку, а хвостатая зверюга в это время искала саму мышеловку, вернее, она даже не догадывалась о её существовании.

 Капитан на корабле  – первый человек после бога, а потому Малышев просто взял командование на себя, взвалив на свою совесть весь груз ответственности.

 —Андрей, бери бойцов и двигайте вон к тому валуну. Там замаскируйтесь и ведите наблюдение. Смены не будет, так что ты уж выкручивайся сам. Возьми немного еды и воды, в случае чего дашь знак. Выполняйте.

 Разведчики, прихватив один из своих сидоров, направились к указанному НП.

– Фадеич и ты Стёпа, начинаем ремонт. К утру нужно закончить.

 —Всё понятно командир, а вдруг немцы найдут вход к нам, – боцман внимательно смотрел на лейтенанта, Степан тоже.

 Если бы Малышев стал их уверять, что вход в бухточку найти невозможно и они в полной безопасности, вот тогда ему не поверили бы точно. Но лейтенант просто усмехнулся и будничным голосом, как о самом обычном, заявил:

 —Не найдут, там хитрая иллюзия имеется, рядом пройдёшь, а вход не увидишь, так что будьте покойны и не шумите, а всё остальное и без нас здешние духи сделают. Место тут заговорённое. Чужих не пустит.

 —А мы, что свои?

 —Я – свой, и этого пока что достаточно.  Ну, хватит молоть воду в ступе, за работу. Фадеич возьми ключи и инструменты. Пора.

 Весь день и ночь, троица пахала  без перекура и перерыва на "пожрать", вернее, работали двое, Степан только советовал, потому что когда руки в бинтах и боль отдаётся во всём теле, много не послесаришь.

 В четыре утра, упёршись, баграми о каменистое дно, начали выход из «мышеловки» и уже через полчаса катер вышел из теснины скал на чистую воду.