Хозяйка тринадцатой тьмы

— Во-первых, Кать, ты не у себя дома, и живёшь здесь не одна. Я ничего не имею против гостей и амурных встреч в моей квартире, но об этом заранее спрашивать надо. В следующий раз, если такое повторится, вообще без ничего выйду, и виновата в этом будешь только ты. Во-вторых, тебе никто не давал права повышать на меня голос. Вы здесь всего несколько дней, но уже такое впечатление складывается, что это я у тебя комнату снимаю, а не наоборот. Поскромнее надо как-то себя вести, не находишь? И грохот дверей я больше слушать тоже не намерена, достало уже. Я понятно выражаюсь?

Она отчаянно закивала в ответ. Испугалась. У меня бы тоже душа ушла в пятки от такого — ни пошевелиться, ни рот открыть, а какая-то пигалица непричёсанная сидит и жизни тебя учит при этом. В принципе, можно было и как-нибудь иначе все эти вопросы решить, но так быстрее и доходчивее вышло. И без скандала, хотя после этой утренней беседы Катюха, наверное, от меня съедет. Остался ещё один момент, который я хотела донести до насмерть перепуганной квартирантки.

— Ну, раз с выяснением, кто тут хозяин, мы вопрос решили, я тебе сейчас немного поясню, чем плох приворот. Я тоже раньше думала, что это прикольно, а теперь вижу, что не очень. Это не похоже на поводок, на котором твой брутальный самец будет за тобой бегать. Вы оба на этом поводке — он на одном конце, а ты на другом. Ни он тебя бросить не сможет насовсем, ни ты его, потому что вы теперь привязаны друг к другу. Судя по тому, что чьи-то глаза уже сейчас на чужие телеса заглядываются, плакать ты начнёшь очень скоро, но отвязаться от этого человека не сможешь. И ему плохо будет, и тебе. Поняла?

В глазах Катюхи плескался ужас и стояли слёзы. Дожала бедняжку. Теперь она точно от меня сбежит, сверкая пятками. Я не стала говорить о том, что магические путы, которые не давали ей сдвинуться с места, уже запустили тонкие фиолетовые щупальца в магию приворота, и, возможно, уже через пару часов от этого весьма популярного безобразия ничего не останется.

Я видела привороты. И сделанные поверх них отвороты тоже — одно отталкивает, а второе тянет. Ореол жизненной силы от этого покрывается буграми и вмятинами, что вряд ли хорошо. И отворот не помогает, а только хуже делает. Если Катя после этой беседы побежит отворот делать, то моя магия и его уничтожит. Ну а если нет… Я ей не указ. Предупредила, а дальше пусть она сама думает.

Отпустила бедолажку. Отозвала свою магию, оставив только маленькую толику в целях избавления от приворота, и почувствовала, что в этот раз расход магических сил меня не слишком утомил. Катюха, спотыкаясь, выскочила из моей комнаты, но дверь за собой прикрыла осторожно — прониклась, видать. Дошла-таки полученная информация до сознания.

— Развлекаешься? — раздался сбоку знакомый насмешливый голос, и на фоне окна из тёмного месива магии материализовалась Лирит.

— И тебе утро доброе, — я бросила тоскливый взгляд в сторону телевизора, где на канале о животных шла чудесная передача про ёжиков, и инстинктивным выбросом магии закрыла дверь на замок. — Мне сразу упасть ниц перед моей властительной госпожой или можно сначала какао допить?

— Ух, какие мы нервные с самого утра, — театрально поёжилась демоница. — Так и быть, разрешаю никуда не падать. Пей своё какао, а я тебе пока расскажу кое-что.

— Спасибо, — кисло поморщилась я и на всякий случай создала над нами из магических переплетений поглощающий звуки купол. Ух ты! Это же та самая «защита от посторонних ушей», которой меня Злата обещала научить! А теперь меня учить не надо, теперь я и сама умею это делать. Класс!

Лирит осмотрела купол, потыкала в узелки коготком, одобрительно кивнула мне и уселась прямо на пол, скинув туфли на высокой шпильке и скрестив ноги по-турецки. Сегодня её гардероб состоял из чёрных облегающих брюк и чёрного с серебряной нитью пуловера покроя «летучая мышь». Пышная грива светло-золотистых кудряшек обрамляла милое, молоденькое личико с курносым носиком и спускалась вниз по спине почти до самой талии. Удобно, наверное — выбирать облик на своё усмотрение.

— А облик мужчины ты можешь принять? — не знаю, зачем спросила. Само как-то вырвалось.

Лирит посмотрела на меня, вопросительно вздёрнув тонкую бровь, а потом улыбнулась загадочно каким-то своим мыслям и прямо на моих глазах начала изменяться. Неприятное зрелище, надо сказать. Мне и так по утрам желудок приходится уговаривать, чтобы он был паинькой и не выплёвывал назад то, что в него складывают, а тут — такое. Я даже отвернулась и глаза закрыла, чтобы не смотреть, потому что не хотела снова обниматься с санфаянсом.

— Всё?

— Да, — раздался в ответ хриплый бас.

Ничего себе! Реально — мужик. Босые лапищи сорок последнего размера, застиранные спортивные штаны с прорехой над коленом и тёмными жирными пятнами, мятая, несвежая футболка, чёрные волоски на руках, тёмная с рыжиной и редкой проседью щетина, обвислые щёки, нос картошкой с тонкими прожилками сосудиков, мутный взгляд пропойцы… Только пахло от него так же, как от прежней Лирит — сладковато, с едва уловимыми нотками корицы.