Хозяйка тринадцатой тьмы

Мне стало плохо. В прямом смысле. Перед глазами замелькали цветные мушки, в ушах зазвенело, дядя Боря, кажется, что-то выкрикнул… Очнулась от резкого запаха нашатыря — на полу, под взволнованными взглядами склонившихся надо мной дяди Бори и его жены.

Не такой правды я ждала, хотя и получила всё, чего добивалась. Они не знали, кто мой настоящий отец. Не желали мне зла. Даже заботились, можно сказать, все эти годы — по своему, как считали нужным. И при этом не хотели иметь ничего общего ни с мамой, ни со мной. Жестоко. Низко. Цинично. Не по-человечески.

Я отказалась остаться на ночь, потому что было противно находиться с ними рядом. Да и предложение это прозвучало только от Татьяны, а дядя недовольно поджал губы — понятно же, что он меня никогда не примет, будь я хоть ангелом с крылышками. Да, моей вины ни в чём нет, но я дочь своей матери, и во мне тоже скрыто что-то пугающе-противоестественное, от чего дядя Боря так старательно пытался оградить своих близких. Боже… Он моей маме деньги платил, чтобы она меня растила. Уму непостижимо.

Я не плакала, потому что сердце, кажется, окаменело. Нашла в себе силы спросить у Татьяны, какого рода «чёрную магию» она чувствовала в моей матери. Получила пространный ответ, что это было что-то очень сильное, отталкивающее и пугающее. «Липкая тьма, которая защищается, если пытаться к ней прикоснуться» — вот и все подробности.

Напоследок пообещала родственникам, что они меня больше никогда не увидят. Дядя Боря после этой новости воспрял духом и плечи расправил, а в глазах его супруги, кажется, промелькнула грусть и что-то похожее на чувство вины, но… Она же была в этой семье лидером. Она могла повлиять на ситуацию, но ничего не сделала. Ну и чёрт с ними со всеми!

И да, я сказала ей про сглаз на Стасике и про своё вмешательство — не хватало ещё, чтобы они меня обвинили в том, что я на их внука проклятие какое-то прилепила. А на предложение помочь мне финансово, если требуется, я посоветовала им обоим засунуть свои финансы куда подальше. Вызвала такси и уехала домой переваривать полученную информацию.

Девчонки уже спали. Точнее, Арина спала, а из комнаты Кати доносились её приглушённый смех и мужской голос. Я сгоряча решила, что с утра попрошу квартиранток съехать, но потом, смывая с себя тёплым душем грязь прошедшего дня, пришла к выводу, что так только сорву свою обиду и злость на тех, кто в моих проблемах не виноват. Кто я такая, чтобы осуждать Катю? Чем я лучше, если вспомнить Пашку? Что такого в том, что девчонка хочет немного тепла и счастья? Все мы этого хотим. Да, она могла бы сначала разрешения спросить. Да, она меня раздражает своим поведением. Но я ведь даже не пыталась с ними ужиться. Сначала источник проблем в себе искать надо, а потом уже по сторонам смотреть.

Чувствуя моё не слишком хорошее настроение, Буся ходил следом, тёрся о мои ноги, пытался залезть на ручки и успокоить хозяйку так, как это умеют делать только маленькие ласковые котики, и я позволила ему сколько угодно мять меня когтистыми лапками. Запустила пальцы в его мягкую шёрстку, погладила, потискала, послушала громкое мурчание — самый лучший антистресс. Потом взяла телефон и отправила Виктору сообщение: «Спасибо за фото и правду». В ответ прилетело короткое «Пожалуйста». И всё. Больше ни слова. Да я и не ждала ничего. Он был в курсе, кто на снимке, когда вкладывал его в конверт вместе с запиской, и просто дал подсказку, где искать ответы. Это я решила, что на фото мой настоящий отец, но я ведь ничего не знала. Теперь знаю.

Классная у меня родня, ничего не скажешь. Дядя ведь и дальше будет содержать эту парочку из страха не столько за свою семью, сколько за бизнес. Они могут основательно подпортить ему репутацию, если вся эта грязь всплывёт. Бизнесмен Хлымов купил своей сестре мужа, чтобы она держалась подальше от его семьи. Да это год во всех СМИ мусолить будут — публика любит такое. Так раздуют, что дядиным конкурентам даже топить его не придётся — сам мост повыше и камень потяжелее найдёт.

Смешно было это признавать, но я в чём-то повторяла судьбу своей матери. Много лет назад родственники вышвырнули её из своей жизни, ничего не зная о беременности. Сегодня они точно так же поступили со мной, и я тоже не сказала им, что жду ребёнка. Скорее из гордости, чем из-за того, что с этим малышом всё очень непонятно.

А завтра придёт Наташка и будет вытряхивать из меня душу, пока я не расскажу ей хоть что-нибудь. Пожалуй, это единственное, что меня на самом деле беспокоит. Я не обещала родственничкам, что сохраню их тайну, но вывешивать на всеобщее обозрение исподнее своей семьи не хочу. Придётся сочинить что-нибудь правдоподобное или сократить правду до безопасного минимума — подружка ведь всё равно поймёт, если я врать начну. Она меня знает, как облупленную. А всю правду ей знать не нужно.