Хозяйка замка Уайтбор

Мы проехали через шахтерскую деревню – горстку деревянных и глинобитных хибар, крытых плавником. Царившая здесь нищета просто поражала. Краска на стенах облупилась, кровли домов кое-где пестрели прорехами. Одна хижина и вовсе стояла пустой: окна заколочены, сквозь доски крыльца буйно проросла ежевика. Мелкая ребятня при виде коляски побросала свои игры и высыпала к дороге, будто экипаж, запряженный парой лошадей, был здесь невиданным чудом. Какой-то мужчина в рабочей робе и жёсткой шляпе с прилепленной к ней свечой, заслышав скрип колес, хмуро оглянулся, но, встретившись взглядом с лордом Уэсли, торопливо изобразил почтительный поклон. Вдалеке в холмах торчал полуразрушенный подъемник заброшенной шахты.

– Шахта Уил-Дейзи, – лениво произнес дядя. Это были его первые слова за всю дорогу. – Вам не помешает запомнить несколько ориентиров, прежде чем сами начнете наносить визиты. На здешних пустошах легко заблудиться.

Я представила, как буду в одиночестве бродить по болотам, чтобы потом насладиться обществом неведомой миссис Полгрин, и мысленно содрогнулась.

– Полагаю, вы умеете ездить верхом? – холодно осведомился Уэсли. – Я подберу вам подходящую лошадь.

«Вряд ли она заменит мне Шайн», – горько подумала я, отвернувшись. Беседа снова увяла. Шайн была волшебным созданием. Амброзиус подарил её мне, чтобы защитить меня от Лайбстера, а я не смогла ее уберечь… Она была так хороша, что с ней даже полный неумеха возомнил бы себя отличным наездником. С другой лошадью я вряд ли управлюсь. Откуда у меня, обычной «ищейки», возьмутся навыки езды в дамском седле? Или дядя думает, что в Эшентауне я брала уроки в манеже?!

Задумавшись, я не заметила, как мы пересекли неширокую рощу и добрались, наконец, до усадьбы. Кусты сирени вокруг дома разрослись так густо, что за ними была видна только крыша. Уже смеркалось, и сквозь тесно сплетённые ветви просвечивали приветливо горящие окна. В саду за домом слышалось монотонное бормотание ручья. Наше появление вызвало легкий переполох, так как мой дядюшка, со свойственным ему пренебрежением к чужому удобству, явился раньше положенного времени. Впрочем, хозяйка – весёлая полноватая дама в широком синем платье и кружевном чепце – приветствовала его очень тепло и тут же засыпала вопросами о каких-то акциях и облигациях. Из слов миссис Полгрин я поняла, что она давно овдовела, так что ей приходилось самой вести дела. Меня же без церемоний отправили «поболтать с девочками». Такая простота обращения пришлась мне по душе. В характере миссис Полгрин прекрасно сочетались добродушный эгоизм и неугасимая бодрость духа.

– Приятно, когда в нашей глуши появляются новые лица, – улыбнулась Джейн, самая старшая из трех дочерей.

Она была на три года старше меня, с нежным, но твердым лицом и большими серыми глазами. Джейн показалась мне самой красивой из сестер. В резких манерах средней сестры, Кэролайн, слишком откровенно читались упрямство и решимость всегда оставлять за собой последнее слово. С ней, наверное, будет сложно поладить. Младшей, Мэри, было всего двенадцать. Она сидела в углу с книгой, забравшись с ногами в старое кресло, и едва обратила внимание на гостей. Трудно сказать, что из неё вырастет.

– Красивое платье! – похвалила Кэролайн, глядя на меня. – Где вы его заказали? В Эдгартоне?

– Я приехала из Эшентауна, – смущенно призналась я, с новым для себя ощущением некоторого превосходства. Мои прежние подруги, Селия и Селина, были гораздо образованнее и умнее меня, так что иногда трудно было отделаться от ощущения, что они посматривают на меня сверху вниз. Здесь же получилось наоборот. Джейн и Кэролайн, преисполнившись интереса, забросали меня вопросами о столице. Даже маленькая Мэри слегка оживилась. Бывала ли я в театре? Что за книги сейчас читают? Правда ли, что по вечерам на улицах Эшентауна светло как днём из-за газовых фонарей?

Для этих девушек, запертых посреди пустоши, любой человек, приехавший издалека, казался посланцем из другого мира. Вряд ли им часто удавалось выбраться хотя бы в Триверс. Я заметила на рабочем столе у окна стопку зачитанных до ветхости модных журналов и выкроек. Наметанный глаз «ищейки» быстро определил признаки бедности и запустения: лепнина в углах потолка пожелтела от сырости, половицы и двери скрипели, тиснёные обои, когда-то красивые, давно поблекли и напрашивались на замену. Зато сосновая резная полка над камином была натёрта до блеска, как и дверцы буфета, от чашек на столе поднимался ароматный пар, а задернутые шторы охраняли покой и уют. Очевидно, девушки любили свой дом и старались поддерживать его в порядке, несмотря на недостаток средств.

– После Эшентауна вы здесь взвоете от скуки, – заявила Кэролайн со всей прямотой. – Особенно зимой! Ни прогулок, ни пикников – тоска… За прошлый месяц мы вообще ни разу из дома не вышли – лило как из ведра. Ручей за домом вышел из берегов, и я уже начала бояться, что нас попросту смоет!