Хозяин

Главным пунктом обвинений против Постоловской было ее неблаговидное поведение в деле некой Николаенко, получившем тогда стараниями Сталина широкую огласку. Член ВКП(б) П. Т. Николаенко была одной из тех экзальтированных жертв сталинского учения об усилении классовой борьбы, которым повсюду мерещились враги и шпионы. Рано вступив в партию, она работала в женских организациях, училась, а в 1935 г. попала на службу в музейный городок в Киеве. Однажды она явилась к директору городка и заявила, что один из сотрудников, по ее мнению, крадет экспонаты. Не найдя поддержки у директора, Николаенко стала обличать и его. Для того чтобы избавиться от Николаенко, ее отправили на учебу в аспирантуру. Однако и здесь она быстро принялась за старое, выявляя и разоблачая «врагов». Партийная организация УАМЛИН, не без участия Постоловской, добилась исключения Николаенко из аспирантуры. Николаенко ушла работать на курсы политотделов Юго-Западной железной дороги, заявляя направо и налево, что в УАМЛИН засели враги, а Постоловская «как царица сидит, окруженная врагами». Доброжелатели доложили об этом Постоловской, а она не придумала ничего лучшего, как добиться от бюро горкома партии исключения Николаенко из ВКП(б). Желая угодить Постоловской, операцию эту проделали быстро, не погнушавшись элементарным подлогом: при помощи подчисток решение об исключении, состоявшееся в январе 1936 г., провели актом за сентябрь 1935 г. Николаенко подала заявление на имя Сталина. В апреле в Комитете партийного контроля при ЦК ВКП(б) приняли решение о восстановлении ее в ВКП(б). Однако в Киеве выдавать ей партийный билет и восстанавливать на работе не торопились[1027]

.

Коренной поворот в судьбе Николаенко произошел после постановления ЦК ВКП(б) от 13 января. Прибывшему в Киев для разъяснения постановления Л. М. Кагановичу рассказали о «героине-разоблачительнице», а он, в свою очередь, доложил о ней по возвращению в Москву Сталину. Вождь проявил к Николаенко неподдельный интерес, настолько значительный, что посвятил ей целый абзац в речи на февральско-мартовском Пленуме и, более того, включил этот абзац в официальный, широко опубликованный текст речи. «Николаенко — это рядовой член партии, говорил Сталин. Она — обыкновенный “маленький человек” Целый год она подавала сигналы о неблагополучии в партийной организации в Киеве, разоблачала семейственность, мещанско-обывательский подход к работникам […] засилье троцкистских вредителей. От нее отмахивались, как от назойливой мухи. Наконец, чтобы отбиться от нее, взяли и исключили ее из партии […] Только вмешательство Центрального комитета партии помогло распутать этот запутанный узел. А что выяснилось после разбора дела? Выяснилось, что Николаенко была права, а Киевская организация была не права […] А ведь кто такая Николаенко? Она, конечно, не член ЦК, она не нарком, она не секретарь Киевской областной организации, она даже не секретарь какой-либо ячейки, она просто рядовой член партии. Как видите, простые люди оказываются иногда куда ближе к истине, чем некоторые высокие учреждения»[1028]

.

Догадаться, зачем Сталин создавал этот новый культ «маленького человека», не трудно. Еще недавно призывая советских людей следовать примеру стахановцев, Сталин, теперь, в соответствии с новыми политическими задачами, выдвигал на первый план «разоблачителей врагов». Кроме того, защитив «маленького человека» Николаенко от жены всемогущего Постышева, Сталин укреплял легенду о справедливом вожде и бюрократах-перерожденцах. И пока Николаенко купалась в лучах славы[1029], Постышев был отправлен с Украины в почетную ссылку секретарем Куйбышевского обкома партии.

В литературе распространено мнение, что Постышев пострадал потому, что пытался противостоять сталинскому репрессивному курсу. Источником этого предположения были соответствующие фрагменты из секретного доклада Хрущева на XX съезде КПСС. «На февральско-мартовском Пленуме ЦК (1937), — говорил Хрущев, — в выступлениях ряда членов ЦК, по существу, высказывались сомнения в правильности намечавшегося курса на массовые репрессии под предлогом борьбы с “двурушниками" Наиболее ярко эти сомнения были выражены в выступлении тов. Постышева. Он говорил: «Я рассуждал: прошли такие крутые годы борьбы, гнилые члены партии ломались и уходили к врагам, здоровые дрались за дело партии. Эти — годы индустриализации, коллективизации. Я никак не предполагал, что, пройдя этот крутой период, Карпов и ему подобные попадут в лагерь врага. (Карпов — это работник ЦК партии Украины, которого хорошо знал Постышев.) А вот по показаниям якобы Карпов с 1934 года был завербован троцкистами. Я лично думаю, что в 1934 году здоровому члену партии, который прошел длительный путь ожесточенной борьбы с врагами за дело партии, за социализм, попасть в стан врагов невероятно. Я этому не верю… Я себе не представляю, как можно пройти тяжелые годы с партией и потом в 1934 году пойти к троцкистам. Странно это…»[1030].