Хозяин «Логова»

Прахом? Ага, конечно, как иначе, лишь им, родным. Неужели только я понимаю, что маг пытается ускорить переговоры, продавить решение срочностью? Недоумевая, перевела взгляд со всемогущего старика на тростиночку и вздрогнула, когда проклятый искусник мрака со всей серьезностью заявил:

– Он сумасшедший! – Только дошло?! Удивительно! – Даруш Темный лорд Урос ни перед чем не остановится. В считаные дни уничтожит все вокруг, затем принесет очередную кровавую жертву и выйдет сухим из воды.

Сато-Адо и черноглазая красавица одновременно сморщили носы, видимо, неприятная тема знакома обоим. И я тоже где-то уже слышала об этой жертве или читала.

– Помогите мне снять оковы долга. Я не желаю прислуживать монстру, не хочу нести ответственность за его шаги… – взмолился маг, обращаясь к богу.

– А сам? Разве сам ты не чудовищен? – промычала я в руку Упы, порываясь сдвинуться с места. И затихла, стоило двуликому шепотом предостеречь: еще один порыв – и он унесет меня отсюда.

– Я понял ваши мотивы и оценил условия сделки, – после раздумий насмешливо ответил всесильный старик, и мое сердце ухнуло вниз. – Однако за согласием вы пришли не к тому. – Он недобро усмехнулся, когда маг развернулся к тростиночке, готовый вымолить или же выбить согласие на сделку: – И не к этому. Идти нужно было к ней.

Бог войны не смотрел в нашу с Упы сторону, не взмахнул рукой, не щелкнул пальцами, но дверь перед нами осыпалась угольками, радушно приглашая войти. Радушно ли? В это мгновение мне захотелось сбежать, чтобы ничего не слышать, не знать. Но поздно. Тростиночка и Мэног неожиданно громко ругнулись, оборотень тяжко вздохнул, разжал объятия, отпуская меня на суд, а я сделала первый нетвердый шаг.

– Все возможное и невозможное, – повторил всемогущий старик недавние заверения проклятого искусника мрака. И вдруг добавил: – Сочувствую вам обоим.

Несомненно, он сочувствовал им, демону и магу, – двум идиотам, попавшим в ловушку далекого предка Уроса. Бедняжечки, чтоб их приподняло, об пол припечатало и подожгло! Я сглотнула подступивший к горлу горький ком – предвестник истерики – и сделала еще один шаг вперед. А затем еще три, чтобы стать напротив приспешника убийцы, посмотреть в его глаза.

– О каком прощении может идти речь после всех деяний? – спросила тихо.

– Об искреннем, – прозвучал ответ Сато-Адо, и словно клинок вонзился в грудь. Лед во мне дал слабину, покрылся сеткой мелких трещин.

Искреннее? Прощение?!

– Тора, снизойди… – прохрипел Мэног, растерявший напор.

– Как вы снизошли до жителей Гьязы? – взъярилась я. – Говорили им, неподвижным и оглохшим: «Когда захотите свободы, без стеснения обратитесь ко мне»?! Может, напомнить, как они умирали в тумане забвения, как сгорали в домах или как собаки… – Чувствуя, что задыхаюсь от несправедливости и слез, замолчала на несколько секунд. Смахнула влагу, подступившую к глазам, прохрипела: – Я… я даже произнести это не в силах. А вы… вы, проклятый искусник мрака, все это вершили!

– Я убивал без боли, – попытался он смягчить свои прегрешения. – Я маг Мории, могу отбирать жизнь без агонии и страданий. Крики погибших были иллюзией.

– И кто поверит?

– Спроси у демона, спроси у бога войны, они знают. Но если не веришь, – он направил руку в сторону застывшего Упы, – я сейчас все наглядно покажу…

– Не смей! – Тростиночка треснула Мэнога по плечу. – Тора и без того на грани.

– А я за оборотня тебе все конечности откручу, – не остался в стороне всесильный старик.

Маг судорожно сглотнул. Оттянул явно сдавивший шею воротник и вместо того, чтобы дать мне все осмыслить, заговорил:

– Ты можешь презирать, но я добился многих улучшений за сотни лет служения. Я сумел уничтожить книги проклятий, что давали власть над магами Мории, сумел ограничить род Темных. В нем уже много веков рождается лишь один наследник – мальчик, и довольно слабый. Благодаря мне с каждым разом отец все меньше знаний передавал сыну о том, как управлять рабом в оковах долга и как продлевать собственную жизнь. Я сделал много, чтобы забрать власть из рук хозяина. Много. Но полностью противиться его воле я не могу… – Голос мага дрожал, дрожали и его сжатые кулаки, чуть засиявшие синим светом. – Не могу. Слышишь? Как и он не может отбросить проклятие, – ткнул пальцем в тростиночку. – Как и великий бог Адо не может решить вопрос усекновением наших голов.

Тыкать пальцем в бога он не решился, но показательно простер руку в его направлении.

– Какая жалость, – прошептала я, чтобы не выдать смятение пополам с горечью. – Расскажете что-нибудь еще столь же оправдывающее?

– Ты убегала благодаря мне! – нашел он новый аргумент, и я до слез расхохоталась.

– Вам или же уроду Уросу, коему полюбились мои побеги? Ему ведь нравилась моя борьба не на жизнь, а на смерть. Нравилось мое отчаяние на грани сумасшествия. Нравилось с азартом охотника искать меня, устраивать облаву, возвращать!

Прошлое нахлынуло виденьями, пахнуло тошнотворной мерзостью.