Хозяин моего тела

Юсупов ничего не говорит больше, и я этому рада. Потому что с каждым своим словом только больше себя закапываю. Съежившись на сидении, смотрю в окно. Мы явно движемся в сторону центра города. Пока не останавливаемся перед черными воротами. Они бесшумно открываются. Элитный жилой комплекс. Несколько красивый высотных домов-башен. Тимур въезжает в ворота и останавливает машину возле одной из них.

— Вылезай.

Ноги касаются ледяного асфальта, и я вздрагиваю. Кажется, я поранилась, пока шла от офиса к машине. Край левой стопы сильно щиплет и жжет. Но я стараюсь идти прямо. Что толку, если покажу ему свою боль.

В просторном холле первого этажа ковровое покрытие, охрана. Но все смотрят мимо меня. Им нет дела до причуд богача, владеющего квартирой в этом доме. Подходим к серебристому лифту. Внутри все в зеркалах. Невольно бросаю себя взгляд и вздрагиваю. Сама себя не узнаю. Лицо бледное, взгляд затравленный. Лохматые волосы, руки, стискивающие лацканы пиджака. Опускаю голову. Пялюсь на свои голые ноги. Никогда в жизни не забыть мне этого унижения. Смогу ли вообще пережить все это? Мне казалось, что хуже чем домогательства в школе в моей жизни уже ничего не будет. Зря я так думала. Может этими мыслями я и накликала беду, куда более чудовищную.

— Поздно сожалеть. Ты свой выбор сделала.

Ничего не отвечаю. Чего он ждет? Что рассыплюсь в сожалениях? Мне надо собраться. Прежде чем это чудовище начнет меня трахать, надо выбить из него гарантии.

А еще нужно сказать ему, что я девственница.

Вряд ли это имеет для него хоть какое-то значение… но все равно, надо сказать.

Только у меня сразу все во рту немеет, язык не шевелится.

Мелодичный звон говорит о том, что мы на месте. Шестнадцатый этаж. Последний. Чудовище любит высоту…

Юсупов толкает тяжелую черную дверь, первым заходит в квартиру. Это его жилье? Мне должно быть все равно, но невольно мне становится интересно. В каком месте может жить этот мужчина? Наверняка роскошном, в этом сомневаться не приходится.

— Игра в жертву не интересна. Расслабься, раз уж приняла решение, — в голосе Тимура нет насмешки или желания успокоить. Лишь равнодушная констатация.

Вздрагиваю как от пощечины. Сколько еще он собирается буквально каждой фразой опускать меня в грязь лицом?

Ему не нравится что не прыгаю от радости, что он сейчас меня трахнет?

— Хорошо, как скажешь, — стараюсь отвечать спокойно, равнодушно. Подражая его тону. — Я бы хотела поговорить на берегу про нашу сделку.

— Наконец-то, — холодная опасная усмешка кривит уголки губ. — Все ждал, когда устанешь от роли трепетной лани и перейдешь к практичной стороне.

Считает меня лицемеркой. Пусть. Я ничего не собираюсь ему доказывать…

— Я сделала глупость, но я ничего не крала. Я не шпион.

— Заводить сломанную шарманку нет смысла.

— Хорошо. Тогда спрошу строго по делу. Как я пойму, что расплатилась с вами? Когда вы меня отпустите?

— Когда захочу. Ты влезла в слишком серьезную игру, девочка. Если я тебя отпущу, боюсь, будет только хуже.

— Я ничего не понимаю! — смотрю на него ошарашенно. Смысл сказанного ускользает от меня.

— Надеешься узнать у того, кто тебя к компьютеру отправил, верно? Думаешь он все объяснит, защитит тебя?

Тимур считает, что это мужчина? Это хорошо. Значит, Камилу не подозревают.

— Я ни на что не надеюсь. Мне можно… в уборную?

Почему-то, несмотря на всю грубость Тимура, не верю, что он способен мне боль причинить. Пытаюсь успокоить себя. Девственность я не специально хранила. Не могу сказать, что я из тех романтичных натур которые ждут одного-единственного. Просто слишком много работала и была закомплексована в юности, из-за мамы. Казалась себе неуклюжей, не умела кокетничать. Я нравилась парням, но когда случались какие-то интимные моменты, вечно чем-то портила ситуацию. Я не буду лить слезы и убиваться из-за секса без любви. Если это поможет избежать крупных неприятностей, я просто… перетерплю это.

— Ванная там, — показывает Юсупов. — Вымойся целиком. Волосы тоже. Не торопись, постой подольше под горячей водой. Тебя трясет. Ты мне не нужна с простудой.

Может тогда стоило хотя бы позволить обуться? Этот вопрос оставляю при себе.

— Хорошо, — киваю, стараясь держаться. Самовнушение помогает. Все начинает казаться не таким ужасным.

Снимаю наконец пиджак, я смотрюсь в нем гротескно, нелепо. Аккуратно складываю его, пристраиваю на одной из свободных полок высокого хромированного стеллажа.

Долго стою под обжигающими струями, потом начинаю с остервенением намыливать голову. Не потому что мне приказали — хочу смыть с себя все что произошло. Очиститься от грязи, в которую вляпалась по самые уши.

Наконец удается немного уменьшить дрожь внутри, согреться. Зубы уже не стучат. Понимая, что злоупотреблять временем не стоит, выхожу из кабинки. Полотенец на полке много, беру самое нижнее, черное. Сначала вытираю волосы, затем им же насухо тело. Сбоку на стене висят аж несколько халатов, все черного цвета. Накидываю на себя первый попавшийся. Он доходит мне почти до пяток. Плевать.