Хозяин тайги

— Нотами! — приказал Кандауров Алеше, который, растерявшись, трамбовал землю ручкой лопаты.

Внезапно хлынул испепеляющий жар. Загорелись вереск и пырей на краю поляны.

— Все. Пора! — Землемер воткнул в насыпанный холмик тяжелый лом.

Миша отвязал от столба рвущуюся и храпящую лошадь. С другой стороны ее взял под уздцы Петр.

— А где же Настя? — крикнул Миша, оглядываясь.

Девочка стояла, приоткрыв рот, зачарованная грозным зрелищем.

— Бегом! — скомандовал землемер и схватил ее за руку. Земля была красная, словно политая клюквенным соком.

— Ого! — пробормотал Миша, удерживая рвущуюся в галоп лошадь. Он был спокоен, и только в левой стороне груди размеренно покалывала тупая иголочка.

4

Вбегая в лес, Миша оглянулся. Над бивуаком клубились розовые шапки дыма. Ярко горел деревянный остов палатки. Сильно дымя, занимался столб, к которому привязывали Чалого.

Все невольно ускорили шаг.

Огонь преследовал людей по пятам. Изредка кто-нибудь, оступившись, падал, остальные поспешно помогали ему подняться.

— Держитесь вместе, — приказал землемер. — Это самое главное. Не отставайте, не забегайте вперед. Тогда все живы будем.

— А куда идем? — спросил Панкрат.

— К Долгому озеру, к тому месту, где Миша мерил сосну, соревнуясь с Гжибой…

— Там еще замечательное эхо есть, — напомнил Миша.

Он понял, в чем заключается замысел землемера. Тайга был стиснута в этом месте между Долгим озером и огромным болотом. Там будет легче бороться с огнем. Может быть, они сумеют остановить его.

Зарево освещало им путь. Налетали клубы дыма, и тогда приходилось брести вслепую, задыхаясь, кашляя, вытирая кулаками слезящиеся глаза.

— А правильно ли мы идем? — опросил Петр.

— Да, озеро в этом направлении, — сказал Миша.

Он поднял голову — в багровом небе не было видно звезд. Практикант потянулся за компасом, но вспомнил, что сумка осталась в яме. В сущности, он не был уверен, что отряд не сбился с пути.

— Постойте-ка!.. — Мише казалось, что, обойдя болото, они изменили направление. — Где же теперь озеро?

Практикант взглянул на Кандаурова, которого, как показалось ему, тоже мучили сомнения, так ли они идут.

— Ну, скорее, скорее! — крикнул нетерпеливо Мешков. — Чего стали! Идемте куда-нибудь, только бы не стоять.

— Куда-нибудь нельзя, — возразил землемер, рассматривая схему участка. — Мы должны думать не только о себе.

— Озеро на севере, ну и идемте на север! — воскликнул Панкрат. — Почему остановились?

— Мы отклонились от прямого пути, — сказал землемер. — Возьмем чуть левее.

Время от времени их обгоняли согнанные со своих мест, обезумевшие от страха обитатели тайги. Чуть ли не у самых ног Миши промчался заяц с прижатыми к спине длинными ушами. По веткам деревьев, легко перепрыгивая с одной на другую, неслись проворные белки, среди валежника иногда мелькали полосатые спинки бурундуков.

— Правильно идем! — ободряюще крикнул Миша. — Звери тоже, небось, к озеру спешат.

В лесу было душно, пламя не хотело отставать. Но вот повеяло сыростью. Деревья расступились, и беглецы сошли на лед.

5

Выбившись из сил, люди лежали минут пять на льду, отдыхая. Иссиня-черные на фоне зарева и огня стояли огромные сосны. Они казались обуглившимися, хотя пламя еще не коснулось их.

Низкий, глухой, страшный гул, нарастая, рвался из тайги. Кипело пламя, подкатываясь к озеру. Палящий жар обжигал лицо. У Миши сжалось сердце. Он вспомнил о Гжибе. Где он сейчас, что с ним? Может быть, его окружил огонь и он ползет в тлеющей одежде среди загорающегося кустарника, задыхаясь от дыма, теряя последние силы…

Вдруг из-под лохматой ели, по веткам которой плясало пламя, вырвался огромный матерый волк с оскаленными зубами. Он шарахнулся в сторону, увидев людей, и побежал по льду.

— Ну, пойдемте дальше, — сказал землемер. -

Здесь есть место, где тайга узким горлом тянется между болотом и озером. Если прибавим шагу, может быть, удастся перехватить там огонь. Тогда все! Дальше пожар не пойдет. Правда, народу маловато, но попробовать надо.

Отряд продолжал путь. Люди почти бежали по льду.

К таежному берегу уже нельзя было подступиться. Березка у самого льда засветилась, из дымчато-голубой сделалась розовой, и кора, курчавясь, вспыхнула на ней от корней до верхушки; сырые ветки трещали, шипели, сгибались. Казалось, что они корчатся и стонут в огне.

Жар сделался нестерпимым. Люди обливались потом и жались к болотистому берегу. Огромные мощные шапки дыма выкатывались из-за деревьев и, сплющиваясь, растекались над озером. Дым щипал горло и колол глаза.

Ветла, росшая четырьмя отростками на одном корню, жарко пылала и, наконец, распалась на части. Один из ее стволов упал в озеро и обдал людей искрами и пеплом. Плавился лед у самого берега, и уже нельзя было смотреть на горящий лес. Огонь жег глаза.

Особенно трудно было идти Кандаурову и Петру, которые вели под уздцы Чалого. Конь все время вскидывал голову, рвался на болотистый берег и жалобно ржал. Искры и пепел летели на одежду, горячее злое дыхание пожара опаляло лица.