Хозяин урмана

— Хорошо, милая, я потерплю до вечера. Но ты мне должна помочь в одном важном деле.

— С удовольствием, Димочка! — пробормотала Маша с полным ртом.

— Ты ешь, а я пока расскажу.

В пять минут я выложил всю информацию по делу пропажи отца Александра и подытожил:

— В общем, я решил провести собственное расследование, все-таки Сашка — мой старый друг. Не мог он просто так пропасть.

— А в чем будет заключаться моя помощь?

— Мне нужно поработать с городскими архивами. Предки отца Александра были переселенцами, попали под раздачу во время борьбы с раскольничеством. При Анне Иоанновне…

— Но ведь раскол церкви произошел при Алексее Михайловиче?

— Да. А смута растянулась аж на целый век!.. Понимаешь, Машуня, идти официальным путем — писать заявление, обоснование, собирать справки — это не мое. Я журналист, а его, как волка — ноги кормят. Цигель-цигель, ай-лю-лю…

— Хорошо, милый. Воспользуюсь своим служебным положением. — Она с удовольствием допила шоколад и откинула покрывало.

Я (в который раз!) воззрился на ее точеное тело греческой богини. По-моему, даже рот разинул. Во всяком случае, Маша расхохоталась, гибко вскочила с постели, легко увернулась от меня и исчезла в ванной комнате.

Вздохнув, я показал язык своему отражению в зеркальной двери встроенного шкафа напротив кровати и поплелся на кухню готовить завтрак себе.

Когда яичница с зеленью и тосты с сыром уже ароматно парили на столе, на кухню заглянула Маша — свежая, с мокрыми волосами, в зеленом купальном халате — вылитая русалка.

— Димочка, только помогу я тебе завтра, сегодня архив не работает.

— Тогда пойдем гулять в лес! — предложил я. — Махнем на автобусе до Коларово — всего-то полчаса. Там — кедрач обалденный!..

— А технопарк?

— Он никуда не денется. А вот хорошая погода…

— Согласна! Бегу собираться…

Настроение мое подскочило до отметки «max», и я принялся уплетать любимый завтрак.

Когда я уже допивал круто заваренный (обязательно!) зеленый цейлонский чай, неожиданно подал голос мой мобильник. И, конечно, это оказался Ракитин. Предчувствуя подвох, я нажал кнопку соединения.

— Привет, Олежек. Что у нас плохого?

— Привет… Вообще-то, это моя реплика. — Ракитин был явно не в духе, поэтому я решил сегодня с ним не шутить.

— Так что случилось-то?

— Скажи-ка, ты, случайно, не знал такого — Тимофея Зырянова?

— Этот парень — журналист из нашего «Вестника»… Но я с ним лично не знаком.

— Ага. Значит, помочь не сможешь.

У меня в голове тихо тенькнул знакомый тревожный звоночек. Он всегда проявляется, когда назревает очередное приключение, не входящее в мои планы.

— А что с ним? — как можно равнодушнее поинтересовался я.

— С ума сошел… Ладно, отдыхай. Сегодня же воскресенье.

В трубке запел сигнал отбоя. С Ракитиным всегда так: бросает трубку, если считает разговор со своей стороны оконченным. И плевать ему, что абонент не успел что-то договорить!

Поскольку сегодня действительно было воскресенье — наш с Машей волшебный день, я решил его не портить и загнал своего «внутреннего сторожа» поглубже в подсознание.

Спустя полчаса мы с любимой, взявшись за руки, уже весело бежали через двор к автобусной остановке.

* * *

В предвечерний час в кафе «Таежном», что расположено у северного входа в городской парк, посетителей было на удивление немного. Наверное, этому отчасти способствовала прекрасная, теплая и безветренная погода — нечастая гостья сибирского лета. И люди, освободившиеся от дневных забот, не спешили менять тесные пространства рабочих офисов и кабинетов на не менее замкнутые, отгороженные от остального мира залы и зальчики кафешек и ресторанчиков. Наоборот, они не спеша прогуливались по бульварам и аллеям парков, смеялись, шутили, ловили губами робкий вечерний ветерок и вдыхали ароматы нагретой листвы взамен кондиционированной прохлады.

Такое положение дел вполне устраивало двоих, сидевших в отделенной от остального зала кабинке кафе и потягивающих ледяной мохито из запотевших высоких бокалов. Первый — седовласый, с гордой осанкой и тяжелым взглядом из-под густых бровей. Второй — квадратный, сгорбленный, почти лысый, то и дело рыскающий глазами по сторонам. Со стороны могло показаться, что встретились бывшие деловые партнеры, имеющие претензии друг к другу. Впрочем, так оно и было.

— Ты очень подвел меня, Прокоп, — процедил, почти не разжимая губ, седовласый. — Теперь придется ждать аж до осеннего равноденствия!

— Но вы же сами запретили посылать следопытов, Артур Михайлович? — подобострастно возразил квадратный. — Мы б успели, кабы…

— Если бы да кабы!.. Как ты объяснишь, что тамга из схрона пропала?

— А была ли она?

— Мой человек доложил четко: найдены тубус с картой, бутыль нефти и тамга. Карту и бутыль видели все участники партии Палькова, а тамгу — только мой человек. И то случайно.

— У кого видел?

— У журналиста.

— Так он же с ума сошел… — Прокоп мелко захехекал. — Нехорошо чужие вещи брать!

— Но у журналиста, когда его подобрали, тамги не было! — тихо рявкнул Беров. — И отсюда я делаю вывод: ее у журналиста кто-то забрал. — Он пристально уставился на собеседника. — Сдается мне, что ты знаешь — кто?