Хозяин урмана

— С чего бы? Или повздорил с кем-то?

— Почти угадали… — Артемий опустил голову. — Девушка там есть одна… Из-за нее и пошел в скитники. Думал, слюбимся. Ан нет… За другого ей назначено выйти!..

— Понятно. — Колобов встал. — Ондрейка, развяжи студента. Но придется тебе, мил человек, пока здесь посидеть.

Головастый с недовольным видом снял сыромятные путы с пленного, тот выпрямился, двигая затекшими плечами. Рубаха на его груди распахнулась, и взорам казаков предстал странный амулет в виде головы какого-то животного, висевший на шее Сукнова на плетеном шнурке вместо ожидаемого крестика. В тот же миг в клети раздался дикий крик ужаса. Казаки обернулись к двери. Там, ухватившись за косяк, стоял остяк с посеревшим лицом и дрожащей рукой указывал на пленника.

— Что случилось, Кёлек?! — удивился Никита.

— Это он!.. — выхрипнул тот и бросился прочь из клети.

* * *

Лишь к вечеру удалось Колобову отыскать перепуганного проводника. Остяк сидел в портовом кабаке, в самом дальнем и темном углу. Перед ним на замызганном столе стояла плошка с вареной свеклой и несколькими ломтями хлеба. Обеими руками Кёлек держал большую глиняную кружку и прихлебывал из нее мелкими глотками, икая и морщась каждый раз. Тяжелый бражный дух окутывал незадачливого парня, и глаза его уже полны были хмельного тумана.

— Что ж ты сбёг-то? — укоризненно произнес Никита, присаживаясь на лавку напротив. — Будто черта увидал?..

— Черт?.. — сипло повторил остяк, мутно уставившись на урядника. — Этот хуже черта… Не, страшнее!

— Да кто? — нахмурился Колобов. — Объясни толком-то!..

— Хозяин урмана… — Кёлек икнул и припал к кружке. — Тот, кого вы повязали, скоро сам вас в бараний рог свернет! — обреченно выдохнул он и всхлипнул. — И меня заодно!..

— Эй, паря, ну-ка не дури! — еще строже заговорил Никита. Ясно было, что остяк испуган, но нельзя ему дать впасть в истерику: кроме него, ведь некому вести отряд в тайгу. Не полагаться же на слово их странного пленника. Потому урядник отобрал у Кёлека кружку с брагой, сгреб за грудки и встряхнул. — Слушай меня внимательно, — раздельно сказал он, — сейчас мы с тобой пойдем к нам на хату, и ты всё спокойно и подробно расскажешь, что знаешь, про этого… хозяина урмана.

Остяк слушал Никиту молча и покорно кивал чуть ли не на каждое слово, поэтому урядник счел внушение успешным и выволок проводника из кабака на свежий воздух. Здесь Кёлек наконец начал проявлять признаки разумности и попытался высвободиться из казацкой хватки.

— Пусти, дядь Никита, сам пойду!..

— Ага, очухался! — Колобов последний раз встряхнул пьянчужку и оглядел с ног до головы. — Хорош, следопыт!.. Завтра ж выступаем, а ты надираться удумал, паршивец!

— Страшно мне, дядь Никита, — вздохнул тот. — Сгинем все в урмане…

— Опять за рыбу деньги!.. — возмутился Колобов. — А ну, выкладывай все, что знаешь прямо тут!

Они двинулись от кабака в сторону церкви на площади. Кёлек заговорил медленно — то ли припоминая, то ли подбирая слова.

— Хозяин урмана — это дух леса, его хранитель… Он же бережет его богатства — деревья, грибы-ягоды, зверье… и тех, кто его почитает и живет под его покровом…

— То есть наши беглые тоже под его охраной, что ли?

— Конечно. Они ж там живут, значит, договорились с Хозяином. Иначе он бы их давно…

— …убил?!

— Не обязательно. Скорее — выгнал бы… Но мог и убить.

Колобов озадаченно почесал макушку: верить или не верить? С одной стороны, остяк испуган не понарошку, с другой — ну, ересь же несусветная!..

— Значит, ты думаешь, что этот… хозяин не пустит нас в урман?

— Почему не пустит?.. Нет, ходить там можно всякому — по грибы, по ягоды. А вот деревья рубить или зверя промышлять, — Кёлек передернул плечами, — ускёнхой надо делать…

— Что это?

— Обряд такой… Его каждый охотник знает.

— И ты?

— Да… — Остяк нервно оглянулся.

— Чего ж ты тогда дергаешься? — насторожился Колобов и тоже против воли бросил взгляд за спину. Ничего особенного не увидел, конечно: полупустая после торгов площадь, одинокие две-три фигуры вдалеке — наверное, дворники.

— Так ведь здесь Хозяин! — почти выкрикнул Кёлек, останавливаясь.

— Брешешь, — холодно парировал урядник.

— Он у вас в холодной сидит…

— Это студент, что ли?!

— Ну да…

— Я и говорю, брехня твоя пьяная!

— Дядь Никита, ей-богу, не вру! — Кёлек чуть не плакал. — У него на шее мойпар тавыт висит!

— Чего висит?..

— Мойпар тавыт… Знак Хозяина…

Колобов снова невольно взялся за чуб, нахмурился, припоминая.

— Там вроде чья-то голова была?..

— Ага! Медвежья.

— Значит, ваш хозяин урмана — медведь?

— Медведь — его тело. А дух — весь лес!

— Так наш-то студент — человек! — облегченно хохотнул урядник. — Подумаешь, раздобыл где-то древний оберег…

— Хозяин он! — убежденно возразил остяк.

— Вот что, паря, — посерьезнел Колобов, — нас от приказа никто не отстранял, так что сейчас ты пойдешь в баню, и чтоб к утру был как огурец! Выступаем по утренней зорьке.

— Дядь Никита, пропадем ведь!..

— Цыц, я сказал!..

* * *