Храм Диру (СИ)

— Простите Карика. Он добрый мальчик. Просто жизнь не была к нему благосклонной.

— Не надо извиняться за него, пусть, если он хочет, сам извиняется, но и это необязательно. Мы все здесь не самые простые люди, и ссориться будем ещё не один раз.

— Я несу за него ответственность. Я его воспитала.

— Вы воспитали? — удивилась девушка. — Вы не похожи на его мать.

— Я старшая сестра, но я участвовала в его воспитании.

— Сколько у вас лет разницы?

— Двадцать один год.

— Карику не может быть больше двадцати пяти-двадцати шести лет… Я только сейчас сообразила, что не знаю возраста никого в группе! — удивлённо осознала девушка.

— Ему двадцать четыре, а мне сорок шесть лет.

— Подождите, вы сказали, что разница двадцать один год.

— Он родился в конце года.

— Ясно.

Ивона задумчиво посмотрела на маро и спросила:

— Рэн, а сколько вам лет?

— Это имеет значение?

— Да.

— Двадцать пять.

— В Школе мы все были убеждены, что вы старше нас на два-три года, не больше, — удивлённо сказала Ивона. — Вы не выглядите на двадцать пять.

— А на сколько я выгляжу?

— Ну… На двадцать два, наверное, а разговариваете так, будто вам уже больше тридцати. Правда, Аран? — Ивона запнулась, внезапно осознав, что всё это время она называла по имени женщину старше её на двадцать семь лет. — Мне, наверное, не стоит называть вас просто по имени?

— Можете называть меня Аран и дальше. Я уже привыкла к этому имени. Давайте вернёмся в лагерь. Карик и Шии ждут.

— Хорошо. Пойдёмте.

Глава 7. Настоящее. Приход в Эфу

Жизнь, по ощущениям Ивоны, начала становиться такой же, как прежде. Никаких особых происшествий по дороге к следующему городу не возникло, Карик притих и даже подошёл, чтобы извиниться перед всеми лично, Аран перестала притворяться, что совсем не видит; Рэн восстановил форму и, казалось, совсем поправился. Даже Шии стал гораздо более похож на человека и начал принимать участие в разговорах. Реки Карика и Ивоны постепенно восстанавливались, что способствовало резкому улучшению характера молодого человека. Они оба до сих пор не могли пользоваться Потоком, но, по крайней мере, ощущали, что он есть вокруг них.

Достичь города они должны были уже совсем скоро, что несказанно радовало Ивону. Оказалось, что она любила странствовать, прекрасно чувствовала себя в лесу, но Рэн и его постоянная активность её раздражали — совсем скоро ему придётся изображать из себя её мужа, а они почти не общались за все три недели пути. Это особенно не нравилось ей из-за того, что городом, в который они пришли, была Эфа.

Прекрасная и загадочная. Интересная и шумная. Эфа была самым красивым городом в Артии, и так считали не только её жители, но и многие другие, кому посчастливилось побывать в ней. Ещё немного, какие-то полчаса или чуть больше, — и они окажутся в бывшей столице, а девушка последний раз разговаривала с маро, когда просила передать соль три стоянки назад.

Когда группа Ивоны вышла из леса и девушка увидела город, то всё недовольство Рэном вылетело у неё из головы. Представший перед ней вид был слишком прекрасен, чтобы думать об обидах.

Эфа, бывшая столица Артии, а сейчас город учёных и торговцев, начинала восхищать ещё до того, как путешественники войдут в город. Здесь не было скучных серых или бежевых стен, которые часто окружали города королевства, не было и белокаменных стен нынешней столицы. Все, абсолютно все, стены города были выложены мозаикой, которую обрамляли различные фрески, барельефы, горельефы, а порой на стенах была лишь мозаика и ничего больше. Издалека было не разобрать, что изображено на стенах, но чем ближе подбиралась к ним группа, тем легче было разглядеть сюжеты. Это были города, деревни, места известных битв — это была история и география Артии в картинах. Как жаль, что у них не было времени, чтобы провести побольше времени в Эфе и изучить внешние стены! Ивона решила, что когда-нибудь она приедет в бывшую столицу специально, чтобы изучить их.

Мозаики были выложены из тех полудрагоценных и поделочных камней, которые добывались в провинции, изображённой на том или ином участке стены. Восхищение невероятностью произведения искусства, каким была старая столица, при приближении к ней начинало сменяться ощущением давления. Как и всё грандиозное и монументальное, мозаика и её масштабы заставляли чувствовать себя муравьём, ползающим рядом с гигантами. Ощущение было не самым приятным, но именно оно заставляло чувствовать трепет и благоговение перед столь необычным произведением искусства.