Храм над обрывом

– Да, Толя, спасибо! – хорошо поставленным командирским голосом ответил Виталий и стал прощаться. – Рад был познакомиться с тобой. Нам действительно пора: область большая, а дел еще больше. Сейчас пойду, обниму отца Савву, и двинем. Кстати, ты окрестности здешние обходил? Нет? Обрати внимание на приготовленные фундаменты. Большой дом – он как бы пока общий, и построен он аврально в такой конфигурации. Дальше в планах у всех намечаются свои собственные хозяйства. Я вот тоже решил постепенно начать строить свой дом у себя на родине. Не хочу под старость среди детей и внуков: здесь мои родители и деды лежат, да и интереснее тут. Я это к тому веду речь, что, может, понравится тебе тут, и тоже захочешь начать строиться. Ты только скажи Максиму и на следующий год у тебя будет здесь свой дом со всеми удобствами.

– Ну, и где мой березовый сок? – послышался голос Лежнина, когда он вышел за дверь.

Я вышел посмотреть: сколько смог собрать березового сока лейтенант. На мое удивление, он держал в руках полную пятилитровую пластиковую бутыль.

– Мне отец Савва сказал, что березовый сок уже не идет. Уже на них листочки проклюнулись. Я попробовал поковырять, и действительно – сухо. Вот и набрал воду из родника. Батюшка сказал, что она живая и лучше березового сока.

Генерал, молча, с укором посмотрел на своего водителя и зашагал к храму. Я пошел за ним.

Проводив вместе с отцом Саввой генерала, я решил пройтись вдоль речки и дойти до поля, где слышался рокот трактора. Везде все зеленело буквально на глазах. Погода была изумительная, точь-в-точь как вчера, только чуть теплее. Как бы ни красиво было все вокруг, меня это не могло отвлечь от анализа всего того, что я услышал вчера и сегодня. Даже без Бенгура ничего нельзя было понять и объяснить логически, а тут еще фантасмагорическая фигура волка. Я учился всю жизнь конструировать разные изделия по параметрам и требованиям заказчика. Очень сложно создавать вещь, которой еще никогда не было. Как же бывает трудно, шаг за шагом идти к цели! И на этом пути для главного конструктора очень важно выслушать каждого из команды, проанализировать всю информацию, увидев контуры будущего решения, уметь разложить на этапы дальнейшее продвижение вперед и так далее. Из всего этого для меня всегда самым важным было именно выслушать всех: когда разные идеи, словно слои, ложатся друг на друга, они всегда вместе дают решение той или иной, на первый взгляд даже невозможной, задачи. Сейчас, шагая по сухой прошлогодней траве, через которые пробивались шелковистые стрелки новой зеленой поросли, я поймал себя на мысли, что я словно нахожусь на своей работе: надо последовательно узнать у каждого, что происходило конкретно с ним после смерти Ивана, чтобы мне понять, как все эти люди очутились здесь. Со слов Лежнина, Иван никак не мог показать Максиму мою школьную фотографию, так как он сжег все вместе со своим старым домом. Почему же тогда Максим сказал мне неправду? Пока же больше всего у меня вызывало недоумение все тот же факт, что люди, не знавшие о существовании Ивана за три месяца до его смерти, вдруг после похорон оказались здесь, и притом живут так, как будто бы они все друг другу являются очень близкими родственниками. Да что там родственники? Как раз родственники порой бывают такими врагами или чужими друг другу, что – Боже мой! Здесь же они близкие по духу, хотя все до невозможности разные на первый взгляд. Я уже знал все про жизнь Ивана до того момента, как к нему приехал отец Савва в позапрошлом году в начале сентября. И монах приехал именно потому, что Иван был один и стал чувствовать себя плохо. Я повернулся и зашагал обратно: мне не терпелось разузнать у отца Саввы про последнюю осень Ивана, а также хотелось разузнать про то, как появился образ Спасителя в храме.

Почему-то я решил, что старый монах должен находиться в храме, и поэтому, возвратившись обратно по хорошо утоптанной тропинке вдоль берега, начал было подниматься по каменной лестнице вверх, когда в глаза бросилась фигура отца Саввы, сидящего под небольшим навесом в метрах ста ниже по течению. Со стороны тропинки этот навес, похожий на автобусную остановку в уменьшенном виде, был незаметен из-за кустов шиповника, которые были обвиты и обмотаны высохшим диким хмелем. Я вспомнил сразу же картину, нарисованную женой Ивана, увидев эту беседку: именно так она была нарисована там. Уже подходя к отцу Савве, я услышал довольно сильный шум воды. Сомнений быть не могло – родник тоже есть!

Старый монах спокойно ждал, когда я подойду к нему. Он даже не повернул голову в мою сторону, а только чуть отодвинулся, чтобы я мог сесть рядом с ним.

– Я ждал тебя, – сказал он, слегка выдержав паузу. – Ты хочешь узнать про последние месяцы жизни Ивана, так?

– Да, отец Савва, если тебя не затруднит. И еще мне очень интересно было бы узнать про фреску в левом приделе храма: кто ее нарисовал?

– Ты видел живого Христа…, – то ли спросил, то ли констатировал монах и посмотрел на меня со слезами на глазах.