Храм Вечного Огня

Гапке и остальные наши охранники поднимались в седла, с каждой минутой чувствуя себя все лучше и лучше. И тут я обратила внимание на жреца херра Тойфелля, который вместе со стражей стоял на воротах. Теперь, в отличие от остальных, которые почти полностью пришли в себя, этот маленький человек в черном балахоне до пят, сверкая грязными босыми пятками, ползал по грязной заплеванной мостовой на четвереньках, и при этом бессмысленно мекал, гукал и пускал слюни как младенец. Точно так, говорят, вел себя штурмбанфюрер Лемке после того, как падре Александр принудительно изгнал из него херра Тойфелля.

Один из стоявших на воротах стражников – рыжий коренастый детина – некоторое время, хлопая глазами, изумленно смотрел на этого взрослого младенца, а потом от всей души отвесил ему увесистого пинка под тощий зад.

– Ну что, Йохас, – прорычал стражник, – кончилось твое время, упырь!

Минуту спустя несчастного жреца – а точнее, пустое тело, которое только от него и осталось – дружно затаптывал весь привратный караул, вымещая на этом куске мяса все свои прошлые страхи перед маленьким тщедушным человечком, который способен по одному подозрению любого из них отправит на жертвенный алтарь. Тошнотворное зрелище. Но нам действительно нужно было спешить.

Сначала рысью, а потом галопом наша кавалькада направилась к штабу квартировавшего в столице панцергренадерского корпуса СС, для того, чтобы папа смог предъявить там свои права на пост Великого магистра. Все старшие офицеры наверняка или уже мертвы, или ползают по земле, впав в младенчество, как тот несчастный Йохас.

Капитан Серегин Сергей Сергеевич.

Вот стою на асфальте я в лыжи обутый, толи лыжи не едут, то ли я… дурачок! То есть стоял я как раз не на асфальте, а сидел своим одоспешенным задом на какой-то фигне, напоминающей каменную скамью. А может это и была скамья, но только таких размеров, что сидеть на ней с комфортом мог бы, наверное, только баскетболист ростом за два метра. У меня, например, ножки свешивались, не доставая до земли, и я снова чувствовал себя пятилетним мальчиком, которого мама усадила на стул для взрослых. А что – даже до предела крутой капитан Серегин, который уже совершил столько, что хватит на десяток героев, тоже когда-то был маленьким мальчиком, которого мама кормила с ложечки манной кашкой. Но так как эта самая фигня не рассыпалась прахом со смертью старого Тойфеля, то значит, она стояла здесь и раньше, еще в те времена, когда данная территория принадлежала центральному храму этого города, посвященному главному городскому богу*: Юпитеру, Афине, Аполлонусу, Гере, Меркурию или даже кому-то еще – сейчас уже не установить, если не искать дотевтонские хроники.

Примечание авторов: * 

То, что Зевсий-Юпитер являлся главой олимпийской семьи и главным богом пантеона, никаких сомнений нет, но в то же время, любой город имел своего собственного главного бога, которого почитали наравне с Зевсием-Юпитером.

Лыж, кстати, на мне тоже надето не было, но чувствовал я себя при этом до предела по идиотски, потому что, выстроившись в цепочку, сейчас передо мной стоят два с лишним десятка предназначавшихся в жертву девиц, которых мои амазонки успели выхватить из-под сводов рушащегося храма.

К полутора десяткам жертвенных «овечек» (еще более юным, чем те, из первой партии) у меня, например, вопросов нет. Вместе с двумя их ранеными товарками их привычно возьмет под опеку Елизавета Дмитриевна. Она уже дала мне на это свое согласие, причем сразу двумя руками и ногами. Еще шесть девиц из этой кампании оказались тевтонками, а три последние несостоявшиеся жертвы являлись теми самыми предположительно американками, о которых мне вчера толковал папенька Гретхен герр Густав.

Тевтонки из так называемых хороших семей попали на жертвенный алтарь кто по жребию, кто добровольно, кто за какие-то провинности, вроде перехода улицы в неположенном месте. С первыми и последними разговор короткий – вернуть эти сокровища родителям, если, конечно, они еще живы после сегодняшнего, и наказать – поскорее выдать замуж. Но нет – оказывается, они тут считаются уже умершими и вернуть их в семью возможно только ногами вперед, то есть путем передачи тела для совершения почетного захоронения. Так что или я должен их пристрелить (желательно лично), или взять в свой отряд, отдав под команду Гретхен. А что – девка вполне созрела для командных постов, в любом случае попробовать можно.

С теми же тевтонками, что пошли на жертвенный алтарь добровольно, я даже и не знаю что делать. Огонь фанатизма в их глазах после смерти херра Тойфеля полностью погас, сменившись пустотой и безмерным отчаянием.

«Лучше бы нам было умереть под развалинами, – прочел я в этих глазах, – чем жить нудную и никому не нужную жизнь…»