Храмы Невского проспекта. Из истории инославных и православной общин Петербурга

В репертуар великопостных духовных концертов включались «страсти» – страдания, пассии (лат. patior – терпеть, страдать). Пассия, или Пассион-оратория, – это музыкальное оформление евангельского рассказа о распятии и смерти Иисуса Христа, состоящее из вокальных соло, речитативов, ансамблей, хоров, инструментальных эпизодов в концертном исполнении[564]. Об одном таком произведении упоминается в записках Штелина. «Духовный концерт, а именно „Рassion-Oratorium“ Телемана исполнен в Вербное воскресенье в послеобеденное время вместо обычной послеобеденной проповеди в упомянутой церкви бесплатно, – пишет немецкий автор. – При этом немаленькая церковь ломилась от слушателей – русских, католиков, лютеран и реформатов – настолько, что весьма многие опоздавшие должны были уйти ни с чем»

[565].

Произведения известного немецкого композитора Георга Филиппа Телемана (1681–1767) были весьма популярны в санкт-петербургской лютеранской общине при Петрикирхе. Он написал много сочинений, как церковных, так и светских: кантат, опер, ораторий, а также различной музыки «на случай», инструментальных сонат, сюит и концертов. Это сообщение Якоба Штелина относится к первым годам царствования Екатерины II. Но свои записки немецкий автор составлял в более поздний период, и в примечании к своему повествованию он сообщил о дальнейшей судьбе настоятеля Петрикирхе. «После ухода, по собственному желанию, этого ревностного пастора и школьного директора из St. Petri-кирхи и школы, эти духовные концерты в последней прекратились, – с сожалением свидетельствует Якоб Штелин. – Он сам находится сейчас в Берлине, в чине советника королевской консистории и в должности директора гимназии»[566]

.

Дело пастора Бюшинга (1765 г.)

В сообщении Якоба Штелина речь шла о пасторе Антоне Фридрихе Бюшинге, который до 1765 г. оставался главой лютеранской церкви Св. Петра. В эти годы покровителем общины являлся фельдмаршал Бурхард-Христофор Миних, по проекту которого выстроили храм Св. Петра. (При воцарении Елизаветы (1741 г.) Миниха сослали в Пелым, где он пробыл 20 лет.)

Отношения Бюшинга с Минихом поначалу складывались благоприятно. В автобиографии пастора опубликован целый ряд писем, полученных им от Миниха. В них говорится о делах Петришуле, о благосклонном внимании императрицы Екатерины II к деятельности Бюшинга, о его проповедях и т. п.[567]

Однажды, говоря о заслугах Бюшинга в отношении к школе, Миних выразил желание, чтобы портрет пастора был помещен в стенах Петришуле. Однако должность пастора и директора школы обременяла Бюшинга множеством дел, и он не имел возможности продолжать свои ученые труды. Неоднократно Бюшинг просил Миниха, как патрона церкви и школы, назначить ему помощников. Постепенно между Бюшингом и Минихом начались столкновения по административным вопросам, касавшимся школы при церкви Св. Петра. Это и заставило Бюшинга сложить с себя звание директора школы и в 1765 г. покинуть Петербург.

«Делом Бюшинга» пришлось заниматься тайному советнику Григорию Николаевичу Теплову. В своем донесении от 7 мая 1765 г. Теплов сообщал императрице Екатерине II: «Пастор Бюшинг ни мало не склоняется оставаться в службе Вашего Императорского Величества, хотя я его дважды уговаривал, почитая он себе за безчестие данное в Геттингене слово, куда он призывается профессором философии, отменить, почему он уже и к пути собрался. О сем мне и записку, при сем приложенную, в последний раз принес»[568].

Здесь же прилагалась записка пастора Бюшинга, составленная на немецком языке; вот ее перевод: «Благосклонное предложение нашей несравненной монархини для меня в тысячу раз действительнее, чем самое строгое приказание или превосходнейшее убеждение. Поэтому последние не нужны. Но так как его превосходительство г-н действительный статский советник убедительнейшим образом старался об исполнении высочайшего Ея Императорского Величества повеления, то мне не остается ничего иного, как выразить за то величайшую признательность. Истинно только невозможность переменить ныне предпринятое мною и гласно заявленное решение возвратиться в Германию, препятствует мне принять лестное и в то же время благосклонное предложение Ея императорского Величества и посвятить мое всеподданнейшее и верное усердие на службу ей.

Впрочем, я бы был особенно удовольствован, если бы пред приближающимся отъездом моим мог быть столько счастливым, чтобы выразить лично великой императрице мое глубочайшее благоговение и признательность, которыми обязан я этой, во всех отношениях необыкновенной Монархине»[569].