Храмы Невского проспекта. Из истории инославных и православной общин Петербурга

В письме от 10 марта 1724 г. граф де Морвиль обращается к де Кампредону с такими словами: «Разумеется, Вы не могли не принять мер, о коих сообщаете, для пресечения раздоров, царствующих между пребывающими в Петербурге монахами-миссионерами, и в предупреждение неприятностей, могущих произойти от того для дела религии»[174]. В том же послании упоминается про «построение церкви и образовании капитала, доходы с которого должны служить для ее содержания»[175].

Из дальнейшего повествования не вполне ясно, идет ли речь о расширении и перестройке уже действовавшего католического храма или же об учреждении домовой посольской церкви. Во всяком случае налицо стремление всемерно расширять русско-французские отношения; по словам де Морвиля, «Его Величество (Людовик ХV. – а. А.) с удовольствием поддержит столь благочестивое учреждение, особенно когда французская торговля установится (в России) настолько, что Церковь будет так же отвечать нуждам его подданных, как и личному рвению Его Величества к религии»[176].

Что же касается церковной смуты в петербургском католическом приходе, то ее причиной были внутренние конфликты во францисканской общине. Сведения на сей счет содержатся в инструкции, отправленной де Кампредону герцогом Бурбонским 15 февраля 1725 г. «Посылаю Вам итальянскую докладную записку о миссиях в Московии, переданную кардиналом Коррадини кардиналу де Полиньяку, – пишет герцог. – Вы увидите из нее, что капуцинам, как утверждают, не было разрешено миссионерствовать в Петербурге; что они уполномочены только на учреждение миссий в Москве и прочих местностях, простирающихся между нею и Грузией, и что пребывание двух их главных попечителей в доме реформированных францисканцев в Петербурге только терпится из снисхождения. Поэтому, заключает кардинал Коррадини, было бы несправедливо допускать те беспокойства, которые капуцины причиняют реформированным францисканцам»[177]

.

Поводом вытеснения капуцинов из петербургского прихода францисканцами (поддерживаемыми французским посланником) была жалоба о. Якова и о. Микель-Анджело на о. Патриция, который выгнал их из помещения под предлогом воинского постоя[178].

Католический приход в Петербурге был многонациональным, и при разрешении возникшей проблемы требовалось проявлять осторожность. Это и рекомендовали де Кампредону в той же инструкции: «Потрудитесь приостановить покуда всякие свои действия в пользу живущих в Петербурге капуцинов. Пришлите точный отчет с подробным изложением всех известных Вам фактов, и тогда Вы получите приказания Его Величества»[179].

Де Кампредону пришлось изучать эту непростую проблему, и в своем письме из Петербурга на имя графа де Морвиля (3 марта 1725 г.) он предложил радикальное решение: «Проживавший в России французский монах, отец Кайо, человек весьма легких нравов. Ради сохранения доброй славы католической религии его необходимо принудить к возвращению во Францию»[180].

А тем временем над петербургскими капуцинами сгущались тучи. Франция стремилась удалить капуцинов из града Петрова, оставив здесь только францисканцев, и действовала через своего посланника в этом направлении. Тем более что 7 февраля 1724 г. Петр I повелел в Санкт-Петербург «допускать отцов римско-католических только с французской рекомендацией» (определение от 7 февраля 1724 г.)[181].

Однако де Кампредон не был заранее посвящен во все тонкости церковной политики, осуществлявшейся римскими папами Иннокентием ХIII (1721–1724 гг.) и Бенедиктом ХIII (1724–1730 гг.) в отношении России. Это видно из содержания его очередного донесения во Францию от 17 марта 1725 г., в котором приводятся интересные сведения о состоянии католической общины Санкт-Петербурга. «Я получил депешу, которою Ваша светлость изволили удостоить меня 15 прошлого месяца, а равно и присланную в. с. кардиналом де-Полиньяк записку, – сообщает де Кампредон графу де Морвилю. – Если бы мне раньше была известна воля папы (Бенедикта ХIII. – а. А.

) насчет миссий, учрежденных в России его предшественником (Иннокентием ХIII. – а. А.), то я не позволил бы себе ни единым словом вступиться за капуцинов, хотя они и основывают свои права на подлинном, как они уверяют, распоряжении конгрегации de Propaganda f de.

Правда, они опираются на покровительство самого покойного царя (Петра I. – а. А.) и на желания более двух третей живущих в Петербурге католиков и, кроме того, они бесспорно более состоящих ныне в обладании миссиею францисканцев способны проповедовать и отправлять прочие свои обязанности с требуемым достоинством и благонравием. Но, как я уже имел честь заметить в.с., об этом деле не будет более речи. Капуцины высланы, и (русское. – а. А.) правительство намерено сделать то же с реформированными францисканцами. Оно просило папу прислать доминиканцев во все миссии в России»[182].