Хранители памяти

И я, конечно, из внутривидчиков далеко не самый крутой. До Володарского мне — как до Луны пешком. Или, например, до Пак Ё Ми — из её миров выпадаешь, и тебя колотит, будто от реальной опасности с трудом спасся. Очень сильно. Мне до такого ещё расти и расти. Иногда я что-то упускаю — отлично это вижу. Зато у меня получается драма, я вызываю чувства — поэтому люди погружаются и им нравится, в общем. Некоторым даже очень нравится, судя по отзывам.

И у меня уже три внутриВида в полном метре. Самый лучший — «Светлячок», совсем фантастический… там такие вечно тёмные джунгли, как на Эште, но обитатели разумные и человекообразные. И тоже светятся в темноте… и там такие тускло светящиеся города, свет — сокровище, касты, сословные цапки. И любовь — между светлым и тёмным этажом. Драма-драма. Ну, вы ж понимаете. Когда сам плачешь, погружаясь, других потом тоже сильно задевает за живое.

Древний поэт сказал: над вымыслом слезами обольюсь.

Называется катарсисом.

Я, когда генерировал «Светлячок», тоже работал смотрителем маяка, только на Эште. Звуки, запахи, вкус с нуля придумать очень тяжело, их надо где-то брать, у них прототипы должны быть — вот я и брал. И кое-какие осязательные вещи тоже оттуда брал. У меня с тех пор живёт лемурчик с Эшты, совсем ручной, симпатичный. Зовут Пронькой.

А теперь вот перебрался на Фреону.

Почему выбрал именно её? А тоже мир земного типа. Мне важно, чтобы можно было дышать без защиты — потому что обоняние в моей работе важная вещь. И в идеале — чтобы можно было всё трогать руками… Ладно, хоть что-то чтобы можно было трогать. Для тактильной достоверности.

Дышится здесь, кстати, легче, чем на Эште. Только холодно.

При том, что Фреоной этот мир обозвали несправедливо. Просто он как раз вошёл в ледниковый период, поэтому — ну вот так. Весной и летом метеостанция маяка фиксирует в среднем градусов десять-пятнадцать по Цельсию, а сейчас наступает зима — так уже опустилась ниже двадцати. Стоит хрустящий мороз. Умеренные широты у нас тут.

Вокруг маяка — девственные леса, скалы и снег. Маяк на плато, на перевале.

Вдобавок, с недавних пор тут проходит, я бы сказал, караванный тракт. Я уже говорил, что на Фреоне живут далонги? Вот они и ходят. Возят на верблюдах свои грузы. Тяжёлая работёнка.

У них есть другая караванная тропа, гораздо ниже — но в холодное время года её так заметает снегом, что не пробраться. И тогда они поднимаются до перевала — редко, самые храбрые, но иногда их тут можно увидеть. Такие дела.

Ага, я здесь поселился из-за далонгов тоже. И этнографическая миссия тут работает — далеко от меня, на тёплом экваторе. И биологи там же где-то. Потому что далонги — случай уникальный: они, как и мы — приматы.

Конвергентное сходство изрядное, но это ладно — тут ещё и физиология схожая. Они двуполые, наглые биологи даже называют их млекопитающими. Да и вообще — ну посмотреть на них только! Приматы — и приматы. Родные братья по разуму. Удивишься.

Первые этнографы сгоряча приписали им неолит, но быстро поняли, что ошиблись. Далонги — гораздо более продвинутые товарищи, у них тут уже практически античность, государства сформировались. Ледник им сильно подбил торговлю с политикой — но выживают.

Когда меня предупредили, что мимо маяка ходят далонги — я обрадовался без памяти. Меня даже не обязали особо скрываться: у них мышление мифологическое, мир населён богами, богом больше, богом меньше — как-то их не слишком волнует. И я стал делать новый внутриВид про фантастическую цивилизацию, похожую на далонгов.

На хорошей основе — на практическом опыте.

* * *

Я обосновался на маяке в самом начале весны — и тогда же, буквально через неделю после моего новоселья, познакомился с далонгами. С Гве-М-Ином, чтоб быть точным. С караванщиком.

Я бы, наверное, не рискнул выходить на такой прямой нахальный контакт с ксеносами — без образования, вообще-то, с одним дешифратором — но у меня просто сдали нервы. На маяк обрушилась ужасающая вьюга, ветер завывал, как дьявол, и ломал местные лиственницы, как спички. Я смотрел на завируху с застеклённой смотровой площадки, из тепла, попивая кофеёк — и у меня в животе заледенело, когда я понял, что вижу.

Как сквозь несущуюся белую мглу, надрываясь от усилий, медленно бредут чёрно-белые мохнатые фреонские верблюды. А далонги казались просто тенями в метельной круговерти.

Я подумал, что эти сумасшедшие храбрецы точно пропадут. И тела заметёт.

И я зажёг им фонарь.

Не на той, конечно, мощности, которая позволяет подать сигнал на орбиту — примерно на восьмушку. Но они увидели и поняли. Они вообще очень толковые.

Им понадобилось минут сорок, чтобы довести верблюдов до моего двора. И я их не слишком удивил: ну, божество маяка. Бывает. Доброе божество. Редко, но тоже бывает.