Хранители смерти. Замурованная тайна

– Ну а потом развалилась наша страна на части, завод быстро переименовали в «Фотон-М», и я занимаю тут свой пост уже долгие годы. Пришли новые технологии, новые методы управления. Выдерживал не каждый. Ваня пришел с заявлением об увольнении по собственному желанию ко мне лично. Я уговаривал его остаться, но он сказал: «Игорь, я больше не могу. Набегался. Да и не нужен я здесь». А знаете? – повернулся Соболев к Гурову. – Он ведь мог заболеть из-за своей невостребованности. Коридоры наводнили молодые специалисты, а за стенами уже шла другая, непривычная жизнь. Вот Ваня и сломался. Ушел. А ведь ему и шестидесяти не было. Ох, жаль, дружище, что тебя больше нет. Ох, как жаль… Да уж, расстроили вы меня…

Он на мгновение прикрыл глаза рукой, громко шмыгнул носом и отвернулся, неудобно вывернув шею. За стенкой хлопнула дверь, раздался голос секретарши. Жизнь шла своим чередом.

Игорь Валентинович провел рукой по волосам, снова вздохнул и внимательно посмотрел на Гурова.

– Могу ли я знать причину вашего визита? – строго спросил он. – Как Ваня мог быть связан с преступлением, которое вы расследуете?

Гуров был готов к такому вопросу.

– Несколько дней назад в одной из московских квартир был обнаружен труп Виктора Громова, бывшего сотрудника известной московской газеты. Нам стало известно, что Громов работал на КГБ. Есть все основания полагать, что он был связан с вашим другом. Мне нужно установить эту связь и найти убийцу Громова.

– Постойте, постойте, – непонимающе затряс головой Соболев. – Вы полагаете, что Ваня Трифонов мог кого-то убить?

– Мы разбираемся, – мягко произнес Лев Иванович. – Прямых доказательств у нас нет.

– Ответьте прямо: да или нет?

Соболев с вызовом посмотрел на Гурова, но Лев Иванович ответил ему спокойным и уверенным взглядом:

– Я не могу сказать наверняка, Игорь Валентинович, потому что прямых доказательств нет. Мы отрабатываем каждую версию.

– Вы сказали: «КГБ». Этой организации давным-давно не существует. Это же оговорка? Или вы ошиблись? – спросил Соболев.

– Нет, не оговорка. Громов был убит несколько десятков лет назад. В то время Комитет государственной безопасности вел особенно активный образ жизни.

Соболев все еще не понимал.

– И все эти годы тело находилось в квартире? Как это возможно?

– Возможно, если его хорошо спрятать.

– Эта квартира все это время пустовала? Никак не пойму.

– В том-то все и дело. Там жили люди, ни о чем не подозревая.

В дверь постучали. На пороге появилась секретарша.

– Игорь Валентинович, к вам Сазонова.

– Скажи, я сам к ней зайду, – нетерпеливо произнес Соболев. – И, Тань, я пока что занят, ладно?

– Хорошо.

Дверь закрылась. Соболев в ожидании смотрел на Гурова.

– Игорь Валентинович, в каком году произошел инцидент в Колонном зале Дома союзов?

– Ну, я так и не вспомню, – растерялся Игорь Валентинович. – Но можно попытаться. Надо же, только что сказал, что на память не жалуюсь, а сам…

Он вышел из-за стола, подошел к полке с книгами, которую Гуров сначала даже не заметил. Соболев достал большую книгу в яркой глянцевой обложке.

– Три года назад мы отмечали юбилей. Предприятию стукнуло восемьдесят лет. Каждый сотрудник получил на память экземпляр такой книги. В ней отражена вся история организации: с момента основания до наших дней. Посмотрим.

Он вернулся за стол, положил книгу перед собой и принялся листать. Гуров ждал, пока Соболев внимательно всматривался в фотографии, их в издании было очень много.

– Вот. Нашел.

Гуров подошел к столу, склонился над книгой. На странице он увидел фотографию со следами ретуши, которая, впрочем, сделала фото еще четче. На нем была изображена группа мужчин, за их спинами – собор Василия Блаженного. Мужчины были все, как один, серьезные и сосредоточенно смотрели в объектив, и только крайний справа невысокий мужичок в кепочке гордо улыбался в камеру.

– Вот тут наши сотрудники с коллегами из Саратова. Проводят для них экскурсию по Москве. В Колонный зал они отправились вечером того же дня. Ваня второй слева. А тот, что справа, в кепке, – это Мишкин, который впоследствии рассказал начальству, как Ваня выпил лишнего и посрамил честь советского человека. Мишкина, кстати, через несколько лет попросили уйти по собственному. Присвоил себе чужое открытие. После разбирательства и ушел.

Мишкин не интересовал Гурова. Он всматривался в лицо Ивана Трифонова, которого видел впервые. Как он и предполагал, Трифонов не представлял собой ничего особенного. Он был каким-то блеклым. Узкие плечи, короткий плащик, редкие волосы. Не красавец, не мужественный. Никакой. Вспомнив фотографию Виктора Громова, Гуров понял, что зацепило в нем Екатерину Трифонову. Не обычная привлекательность, а мужская. Ну и красивые глаза, конечно.

– «Октябрь 1984 года. Москва», – прочитал подпись под фотографией Соболев.

– Разрешите мне сфотографировать этот снимок? – попросил Гуров.

– Забирайте всю книгу, – Соболев протянул фолиант Льву Ивановичу.

– Благодарю.