Хранители смерти. Замурованная тайна

Гуров обошел дом, вышел к Смоленской площади. Никакой суеты, кроме нескольких полуночников и парочки курьеров по доставке еды, летящих на велосипедах. Проходя мимо величественно возвышающейся махины Министерства иностранных дел, Гуров вдруг поймал себя на мысли, что очень соскучился по отсутствию вокруг себя толпы – о чем-то бубнящей, недовольной и во многом беспощадной. Хотел ли он остаться у Елены? Признаться, была такая мысль. Он попался на крючок так легко, что сам не заметил этого. Волшебная женщина.

Он повернул голову направо и не смог остановить взгляд, устремившийся вверх. Махина здания МИДа, подобно древнему старцу, молча нависала над площадью. Вдоль ступеней, ведущих в его недра, медленным шагом прогуливался старик, ведя на длинном поводке белую лохматую собачку.

Наваждение исчезло.

* * *

Несмотря на поздний час, Гуров решил заскочить на Петровку. Дело было неотложным, время поджимало, и он очень надеялся успеть. Поэтому дежурный звонок Петру Николаевичу Орлову решил сделать потом.

Возле главного входа его уже ждали. Эксперт-криминалист Веня Овечкин изредка пересекался с Гуровым по службе, между ними сложились довольно теплые отношения. Овечкин был предан своему делу, работу свою любил и никогда ни на что не жаловался. Сейчас он с наслаждением курил, отдыхая от жары и духоты в лаборатории.

– Привет, Гуров, – протянул он руку. – Чего так поздно позвонил? В чем дело?

– Конверты и перчатки принес?

– Принес.

Овечкин достал из кармана обычный бумажный конверт. Гуров натянул медицинские перчатки и полез в карман. Осторожно извлек коробочку, которую ему презентовала Елена, и опустил ее в конверт.

– Так, и вот это еще.

Веня приготовил второй конверт. Гуров извлек из кармана небольшой шарик из фольги.

– На упаковочной пленке должны сохраниться отпечатки пальцев, – сказал он. – Среди них будут и мои, хоть я старался особенно не захватывать. Так вот, когда ты их снимешь, сравни с отпечатками, которые ты обнаружил на фотографии с датой и на фотоаппарате «Поляроид». Если они совпадут, сразу же сообщи мне в любое время, слышишь?

– Да понял я, понял.

– Про второй конверт не забудь. Я тебе все уже во время созвона объяснил. И не затягивай, ладно?

Веня молча приложил ладонь к виску.

– И побыстрее, родной. Побыстрее, – повторил Гуров.

– Будешь должен, – напомнил Веня.

– По гроб жизни.

* * *

Гуров вернулся домой далеко за полночь. Еще с улицы он увидел, что свет горит только в спальне. Значит, Маша уже легла.

Разувшись, он на цыпочках пересек квартиру и приоткрыл дверь спальни. Их с Машей кровать была пуста.

Гуров сел на край и взъерошил волосы. «Ну что, доигрался? – мысленно спросил он сам себя. – Дошутился? И где она?»

Он вернулся на кухню, сел за стол. Маша просто куда-то вышла, он это понял сразу, заметив, что все ее вещи расположены на привычных местах. Нет, тут не было побега. Просто жены глубокой ночью не оказалось дома, вот и все.

Он заметил на плите знакомую кастрюльку. Подошел, снял крышку, потянул носом воздух. Пахло рассольником. Гуров взял ложку, зачерпнул суп и сунул ложку в рот. Да нормальный рассольник, черт побери!

Ну чем он мог ее вот так обидеть? Шуткой про борщ или разговором с Еленой, которая, как нарочно, решила позвонить ему во время ужина? На самом деле Гуров понимал, что перегнул палку. У Маши сейчас неприятности на работе. Иными словами, ее послали в массовку, передав роль другой актрисе. Или еще что-нибудь. Какой удар по самолюбию. Какая трагедия! Но если без сарказма, то штука неприятная.

Гуров проверил свой телефон – ни одного пропущенного звонка. Проверил уровень громкости – все в порядке.

Некстати вспомнилась Елена, от которой пахло дорогими духами. Не сильно, а едва заметно, и аромат этот появлялся лишь в те моменты, когда она делала какой-нибудь жест. Запах был горьковатым, но не тяжелым. Так, наверное, пахнет ночной Париж.

Если отпечатки на сувенирной коробке совпадут с теми, которые были обнаружены на фотоаппарате и на лицевой стороне поляроидного снимка, значит, они побывали у Елены в руках. Скорее всего, это и были подарки от дяди Вити, от которых потом кто-то избавился. Но кто? Неужели родители?

Ярко вспыхнувший под потолком свет резко полоснул по глазам. Гуров обернулся в сторону двери. На пороге стояла Маша и удивленно смотрела на мужа.

– Тебе так сильно суп понравился? – спросила она, глядя на ложку в его руке.

Гуров и не заметил, что так и остался стоять над открытой кастрюлей. Всего себя отдал работе. Молодец. Ест на ходу, а во время еды думает о чем угодно, только не о ней.

Он положил ложку на стол, подошел к Маше и заглянул ей в глаза.

– Я у Крячко была, ты чего… – отодвинулась от него Маша. – Пьяный, что ли?

– Не пил.

– А я выпила, – заявила Маша. – Мы с Наташкой раздавили бутылку вина на двоих. Стасу, кстати, легче. Завтра собирается на работу.

– Больше так не уходи, – попросил Гуров. – Ни к Крячко, ни к кому другому.

– Но я же вернулась.

– Вижу.

Гуров пошел в спальню и упал на кровать вниз лицом. Чуть позже пришла Маша и легла рядом. Обняла его, но Гуров не отреагировал.