Хранители смерти. Замурованная тайна

Они вместе вернулись в дом. Действительно, в холле, рядом с дверьми, Гуров обнаружил прислоненную к стене картину. Он достал из буфета скатерть, бережно обернул картину и положил ее в багажник. Туда же отправились разряженный карабин Трутнева и его «маскарад». Самого хозяина Гуров посадил рядом с собой. Перед тем как уехать, Гуров запер дом и ворота, а ключи положил Трутневу в карман.

– Думаю, через несколько дней вы уже сможете вернуться домой, – сказал он. – А чуть позже вернется и ваша жена. Но вот зять вряд ли сможет к вам присоединиться. Но я надеюсь, вы найдете способ сообщить об этом дочери так, чтобы не нанести ей смертельную травму.

Машина отъехала от усадьбы бывшего миллионера и направилась в центр города.

В гостиницу Гуров вернулся, когда начало светать. Он успел побывать в СИЗО, куда поместил бывшего миллионера Трутнева, затем на квартире у редактора Гришина – там он вернул жене хозяина украденную картину. А потом еще заехал в управление, чтобы сдать в отдел криминалистики карабин Трутнева и его «маскарад».

Когда все дела были сделаны, сыщик остановил машину на гостиничной стоянке. «Что ж, у меня есть три часа, чтобы поспать перед отъездом. Но ничего, отосплюсь в поезде».

Однако войдя в номер, сыщик остановился в удивлении. Номер не был пуст. Вокруг стола сидели члены следственной группы – Ганчук, Волобуев и Полудин. На столе стояла тарелка с селедкой и вареной картошкой и тарелка с нарезанной колбасой и хлебом. Посреди стола возвышалась бутылка «Столичной».

– Доброе утро, Лев Иванович! – поприветствовал Гурова Ганчук. – Надеюсь, ты не обидишься, что мы здесь без тебя похозяйничали? Уж очень не хотелось время терять. Его у нас и так немного, а обсудить хочется предостаточно.

Гуров молчал. Совсем как бывший олигарх Трутнев пару часов назад, он буквально не знал, что сказать. В конце концов он покачал головой и произнес:

– Я не удивляюсь вашему вторжению – об этом можно было догадаться. И я даже не удивлен выбору напитка – все знают, что мы с Крячко всем коньякам на свете предпочитаем «Столичную». Меня удивляет другое: почему никто не спрашивает, где я был и как обстоит дело с расследованием покушения на убийство редактора Гришина?

– Видишь ли, Лев Иванович, хорошие новости распространяются быстро, – ответил ему Ганчук. – Когда мне сообщили из «Скорой», что им позвонил человек, представившийся полковником Гуровым, и потребовал немедленно вызвать реанимацию к жене Ивана Трутнева, я сразу все понял про это покушение. Понял и кто стрелял в Гришина, и где ты сейчас находишься. Я велел девушке из «Скорой», чтобы они не медлили и срочно выполняли все, что ты сказал, а сам позвонил капитану и лейтенанту и отдал кое-какие распоряжения. Так что с покушением на Гришина нам все понятно. Но у нас остались кое-какие вопросы в связи с расследованием остальных преступлений. А главное – мы никак не могли тебя отпустить из нашего города, не попрощавшись!

Гуров снял куртку и направился в ванную, чтобы вымыть руки.

– Должен признаться, Николай, что когда я увидел ваш накрытый стол, я вдруг сообразил, что не только не ужинал, но и не обедал. Ты только скажи, это ведь не вся картошка, которая у нас есть? Где-нибудь существует резерв?

– Ясное дело, существует, – ответил за своего начальника Волобуев. – Вон кастрюля, возле холодильника стоит. Мы ее накрыли всеми полотенцами, какие нашли. Она еще какое-то время будет горячей. А еще есть две банки шпрот, упаковка корейской морковки и еще кое-какая закуска.

– И давно вы меня ждете? – спросил Гуров, выходя из ванной и по причине отсутствия полотенца вытирая руки носовым платком.

– Да нет, товарищ полковник, не очень, – ответил лейтенант Полудин. – Мы еще только накрывали на стол, когда вы подъехали. Видели, как вы из машины выходили. Так что приготовления были закончены буквально за несколько секунд до вашего прибытия! Морковку даже не успели открыть и на стол выставить.

– Ну, вы и жуки! – рассмеялся сыщик, садясь за стол. – Значит, у вас есть вопросы? Но я надеюсь, что, прежде чем отвечать на них…

– Разумеется, мы дадим вам поесть! – перебил его Волобуев. – Разрешите?

Он налил сыщику стопку, положил ему на тарелку картошку с селедкой. Майор провозгласил тост:

– За нашу полицию! И за наших товарищей!

Следующие несколько минут прошли в молчании – все жевали. Раздавались только стук вилок о тарелки и просьбы передать хлеб или закуску.

Вскоре майор предложил еще раз наполнить стопки и провозгласить второй тост. Выпив «за успешное расследование и за интуицию дорогого гостя» и закусив, приступили к вопросам. Первым начал лейтенант Полудин:

– Скажите, товарищ полковник, в какой момент вы все поняли? Когда вы перестали подозревать Столетова, Пермяка, еще кого-то и полностью сосредоточились на Тишинском? И что заставило вас подумать на него? Ведь ни одно показание на него не указывало, эту фамилию никто не называл…

Судя по тому, что коллеги молча уставились на сыщика, этот вопрос интересовал их так же сильно. Гуров пожал плечами.