Хранители Врат книга 3 Казанова параллельных миров

Когда в собор вошла великокняжеская семья, народ дружно повернул голову в сторону княжеской процессии и зашумел, обсуждая увиденное. Великий князь Владимир Всеволодович с фамилией и челядью занял почётное место.

Я стоял у колонны с правой стороны от князя и рассматривал его семейство. Вдруг из-под белоснежного платка девушки, стоящей с края, меня полоснуло голубой молнией васильковых глаз. Сердце моё забилось раненым зверем, душа наполнилась сладостной негой, а ноги стали как чужими. Это взглянула та, которой я бредил несколько дней: княжна Марица.

      Глаза княжны удивлённо округлились, когда она узнала меня и в них вспыхнул некий огонёк. Наши взгляды встретились буквально на мгновенье, и Марица тотчас опустила глаза долу. Мне было не по чину глазеть на княжну, поэтому я наблюдал за девушкой исподволь и короткими взглядами.

      Начался молебен, и я полностью погрузился в таинство мессы. В свите митрополита я увидел и игумена Сильвестра, с которым я имел беседу в книжной лавке. И тут я вспомнил, что говорил этот священник о том, где всегда можно его найти: в тереме великого князя. Мне пришла дерзкая идея принять предложение игумена стать списателем книг и рукописей, чтобы получить возможность видеть княжну Марию.

      После окончания молебна я сообщил двоюродному брату Вездоту о своём решении пойти в переписчики книг к игумену Сильвестру. Брат уже знал о моей страсти к книгам, поэтому ничуть не удивился такому моему решению.

На следующий день я уже предстал перед светлыми очами Сильвестра, настоятеля Михайловского монастыря, что на Вырубах.

– Очень хорошо, сын мой, что ты внял посылу разума и решился принять моё предложение, – изрёк игумен, протягивая мне руку для поцелуя. – Следуй за мной, я представлю тебя остальным списателям.

      Пройдя по бесчисленным коридорам и переходам, мы оказались в большом помещении, уставленном наклонными столами и лавками подле них. Три стола оказались занятыми монахами в чёрных ризах, которые при свете больших лампад, свисающих с потолка, корпели над каким-то свитками.

      Игумен представил меня всем писцам и показал мне моё место работы.

Первым делом он подал мне церу – деревянную дощечку размером пядь на пядь с выпуклой каймой, заполненной вровень с нею воском, и костяное писало. Таким образом, настоятель решил проверить мой почерк и грамотность. Сильвестр медленно продиктовал мне несколько предложений. Я споро вывел на воске продиктованные мне слова, стараясь выводить буквицы одинаковыми по размерам и красивой ровной строкой. В монастыре я слыл самым грамотным учеником, поэтому за правильность начертанных слов я не опасался.

      Настоятель взял у меня дощечку и, повернув её в сторону открытого оконца, прочитал. По благожелательной улыбке на его лице я понял, что он оказался доволен моим письмом.

– Добро! – изрёк игумен. – Стило твоё ровное, аккуратное и читается легко. Да и помылок я не нашёл в словах.

Он загладил мою писанину и приказал нарисовать заглавную букву «аз».

В бытность моего ученичества мне всегда поручали рисовать заглавную букву, поэтому это задание я выполнил быстро, изваяв при этом два варианта нужной буквицы.

Сильвестр вновь остался доволен моими рисунками.

– Зело добре, – заключил он, рассматривая дощечку. – Ты выказал способность к каллиграфии, грамотности и рисованию.

      После этого игумен устроил мне проверку моих познаний в счёте, географии, истории, философских учениях. Мы провели в беседе долгое время, и он остался удовлетворённым моими познаниями. Многие ответы на его вопросы поразили его, так как я использовал знания, полученные мною в том веке, который наступит только через сто лет. Игумен даже пытался оспорить мои ответы, но я убедительно доказывал свою правоту. Правда, присутствовали некоторые нюансы в исторических данных, которые были неизвестны в моем времени. Это стало откровением для меня.

– Хорошо, сын мой. Будешь трудиться у меня, – подвёл итог священник. —

Жить будешь в соседних покоях. Послушник Ириней покажет тебе твою келью.

– Позволь, отче, пожить пока с моими одноплеменниками, – смиренно потупив голову, попросил я. – Хочу пожить с братом и сотоварищами до их отплытия на родину, потому что без моей помощи им не справиться с подсчётами и записями по торговле.

– Хорошо, – немного подумав, согласился настоятель. – Но к заутренней ты должен стоять возле амвона в Десятинной церкви.

– Слушаюсь, отче, – склонив голову, ответил я и удалился, повинуясь жесту игумена.

В ладье я наскребал на бересте результаты дневных торгов со слов Вездота и купцов – родичей и помог подготовиться к завтрашнему торгу.

      В утра следующего дня началась моя служба в переписной мастерской при великокняжеском дворце.

      Вначале мне поручили переписать на новый пергамент очень старую рукопись со статьями Русской правды по заказу самого великого князя Владимира. Рукопись выглядела довольно потрёпанной, и в некоторых местах слова читались с большим трудом. По моему мнению, я провозился с переписью текста очень долго: целую седмицу, но Сильвестра поразила скорость моего пера.