Хранительница царских тайн

– В переводе с арабского – судьба. В сорок девятом году он умер и был похоронен на Ваганьковском кладбище.

– Совсем близко от Шелепихи…

– Видите! Ничего случайного. – Полина встала, взяла аптечку и книгу.

– Где теперь находится его архив? – спросил Дуло.

– Часть документов жена Стеллецкого передала в Центральный архив литературы и искусства. До сих пор не найден третий том его рукописи истории библиотеки Ивана Грозного и некоторые дневниковые записи. Ходят слухи, что эти документы попали в частные руки. – Она встала и направилась к выходу.

– Ясно. – Сергей Дуло выключил свет. – А теперь – спать.

Глава 37

Охота на крабов

Ровно в пять часов вечера Марина, Вероника и ее муж направились на джипе Халида в сторону Индийского океана. Сеня со своей подругой и еще несколько человек из отеля «Корал Бич» выехали следом на микроавтобусе.

Халид, толстый пятидесятилетний араб, был родом из Египта и отличался от местных «ло́калов» только тем, что никогда не носил на голове белоснежный платок со скрученной черной веревкой. Этот головной убор был привилегией мужчин, рожденных в Арабских Эмиратах.

По дороге они беседовали о нравах и обычаях местных жителей. Женщин интересовал вопрос многоженства.

– Неужели каждый имеет по три жены? – спросила Вероника.

– Совсем не обязательно. – Халид выдернул из картонной коробки бумажную салфетку и вытер вспотевший лоб. – Иметь три жены значит иметь большие расходы. Не каждый араб может позволить себе такое. Существует закон: если женился – должен обеспечить жену всем. Арабские женщины совсем как русские. – Он улыбнулся. – Запросы растут – хотят машину, хороший дом, драгоценности.

– И все-таки? – Марина заинтересованно придвинулась к водительскому сиденью.

– Бывали случаи, возьмет мужчина вторую жену, а первой не скажет. Дом купил – и живи. Узнает об этом первая, и ей это не нравится, но сделать ничего не может. И вот ведь какая мода пошла – чуть что, вены себе режут.

– Сволочи, – обронила Вероника.

– Совсем распустились, – сказал Халид.

– Я про мужиков говорю. Кобели проклятые…

Когда подъехали к двухэтажному отелю, было уже темно. Прочитав название, Марина сообразила, что речь идет о розовом фламинго. В тесном фойе и вправду были расставлены чучела невыразительного оранжевого цвета. Подразумевалось, что это и есть фламинго.

Стойка бара, у которой расселись все новоприбывшие, смахивала на деревянный борт лодки. Лодка-бар была «пришвартована» к пирсу на морском берегу, вблизи отеля. Народу набралось человек двадцать пять. Среди них были совсем незнакомые люди.

Скоро к берегу причалили три плоскодонные лодки. Присутствующим выдали коричневые тапки на манер римских сандалий и по трезубцу, похожему на орудие Посейдона.

Марина не успела допить свой коктейль, когда первая лодка, запыхтев и зацокав изношенным двигателем, отвалила от берега. Вскоре за ней последовала вторая, унося в темноту еще одну партию краболовов.

На берегу остались Марина, Санек, Сеня, его подружка, Вероника, ее муж и еще несколько человек. Третья лодка оказалась последней, народу было много, поэтому «охотники» расселись весьма стесненно. Марина оказалась прижатой к красивому телу Сени. С другой стороны, сверкая глазами, сидела ревнивая блондинка.

Плыли недолго, и когда стих шум мотора, в полной темноте вспыхнул свет. Всем присутствующим велели прыгать за борт.

Вода была теплой, почти не ощутимой, и едва доходила до середины бедер. Черноголовый капитан раздал мощные фонари, жестами и арабскими словами объяснил, что нужно светить под ноги, и увидав краба, бить трезубцем, учитывая при этом коэффициент преломления воды. Таких слов, как «коэффициент преломления», он наверняка не знал даже на арабском, но его все равно хорошо поняли.

Охотники разбрелись веером и двинулись вперед, оторвавшись от лодки ровно настолько, насколько позволял аккумуляторный провод, питавший все без исключения фонари. Рядом с Мариной оказался Сеня со своей верной блондинкой.

Яркий поток света, как на картинке, отображал малейшие изгибы дна. Казалось, в этом ослепительно-ярком свете можно было увидеть каждую песчинку.

Марина наткнулась на сиреневого краба. Сначала тот неторопливо перебирал лапками, потом замер и больше не двигался. Промахнувшись и отбив только одну из его клешней, она дала ему шанс «устрекотать» на оставшихся лапках.

Ощупывая взглядом морское дно, Марина ощутила в себе первобытный инстинкт охотника. Время от времени ей попадалась каракатица, похожая на синенький колокольчик. Она выталкивала из себя чернильную струйку и замирала. Морской огурец продолжал спать, нисколько не тревожась за свое стариковское сморщенное тело. Тонкая рыба-игла, единственная, кто двигалась, перемещаясь быстро, глупо и хаотично…

Казалось, что охотники тянут лодку как бурлаки, хотя на самом деле это капитан проталкивал ее вперед, держа в руках свое единственное весло.