Хрен знат

Все в доме текло, по когда-то установленному распорядку. Ничего не менялось, кроме меня. Так же рано легли спать. Я долго ворочался в своей старой кровати и вспоминал о будущем.

После смерти бабушки Кати, Лешка продал старую хату. Она была куплена многочисленной армянской семьей. Началась перестройка: двор покрыли бетоном, свою часть островка огородили забором, зарыли русло протоки и сделали там зону отдыха. Глава семейства ездил по окрестным полям, собирал после вспашки детали машин, комбайнов, сеялок и тракторов. Потом очищал их пескоструйной машиной, где-то, что-то подваривал и пускал в продажу, как новые. Тем и жили. Да не просто жили, а множились и богатели. Оборудовали под жилье капитальные кирпичные сараюхи, а потом, в одночасье, исчезли. Как будто и не было никого. Больше всех удивлялся судебный исполнитель, когда застал по этому адресу новых хозяев, оформивших собственность с полгода назад. От него соседи узнали, что кто-то из исчезнувшего семейства был виновником ДТП, чуть ли ни со смертельным исходом.

О последних жильцах плохого сказать не могу, хоть и знаю о них мало. Старший сын - футболист, играл за донецкий "Шахтер", в дублирующем составе. Я тогда еще был в силе. Устроил его в нашу городскую команду. А больше ничего не успел: после первого же наводнения, хаты не стало. Раскисшие саманные стены сели под тяжестью крыши...

Глава 13. Во власти воды

Утро ворвалось в полумрак комнаты отсветом близкой молнии. Так громыхнуло, что дрогнула шипка. Дождь, всей своей тяжестью, топтался по крыше, выпрыгивал из водостока и рисовал за окном толстые вертикальные линии.

Сегодня я встал позже обычного. Очень уж крепко спалось под древнюю музыку непогоды. Дед был во дворе. Его брезентовый плащ мелькнул сквозь разводы воды, льющейся по стеклу, когда он открывал саж.

В маленькой комнате гремела плита. Пахло сырыми дровами. Шлепая босыми ступнями, я побежал на веранду. Там тоже тускло, промозгло. Весь двор в потоках воды. Над поникшими листьями провисло черное небо. Транзитом через сарай, сбегал в сортир. На обратном пути обронил:

- Доброе утро!

- Доброе-то оно, доброе, - хмуро сказала бабушка, распуская ножом на лучины, березовое полено, - только вона как затянуло! Эдак, и пол у курей к обеду зальет. А ну, загляни в подпол, не сыро еще?

Подполом у нас называлась неглубокая ниша под полом, в тупике "колидорчика", где висел на стене электрический счетчик. Там, на полочках и "приступочках", хранились бабушкины закатки и бутыль с молодым вином в плетеной корзине.

Я взялся за кольцо сразу двумя руками, дернул и чуть не упал. Деревянная крышка еще не успела разбухнуть, и легко поддалась.

- Куды ж ты, поперэд батьки?! - Дед поддержал меня за спину, и мягко отстранил в сторону. Был он в вязанных теплых носках, но уже без плаща. Только руки холодные.

Из подвала пахнуло сыростью. По центру бетонного пола проступило большое пятно.

- Ну что там? - забеспокоилась бабушка. - Мы завтракать будем сегодня? Где ваши дрова?

Через полчаса все устаканилось. Корзину с вином и закатки, стоявшие в самом низу, дед убрал в безопасное место. В печке занялся огонь. По комнатам осязаемо разливалось ласковое тепло. На плите закипал чайник, шкворчала яичница с салом и вчерашней толчонкой. Да и ватрушки бабушки Кати пришлись, как нельзя, кстати.

- И откуда такая напасть? - с тревогой спросила бабушка, поглядывая в окно, - вечером было вёдро, а ночью уже - страх господень! Как все одно, небеса прохудились.

- Снег растаял в горах, - пояснил дед. - Пора бы уже ему. Вот увидишь, к обеду развиднеется, и пойдет по реке большая вода.

После ложки лекарства, он заметно повеселел. Мне казалось, а может, хотелось казаться, что оно ему шло на пользу.

В годы моего детства, всю улицу не топило. Проблемными были только дома, граничащие с островком. При строительстве железной дороги, с этих участков брали землю на насыпь, и они оказались в низине. Грунтовка, проходящая мимо смолы, была выше уровня нашего огорода метра на полтора.

Наводнение начиналось с лужи. Она вырастала в районе сортира, или, как говорила бабушка, отхожего места. По мере ее увеличения до всего участка земли, вода появлялась в подвале. К вечеру она поднималась сантиметров на сорок, иногда больше, в зависимости от того, насколько снежной была зима. Речка бурлила, и всегда выходила из берегов в самом начале улицы, перед двором Раздабариных. Ее сопровождали всем обществом, расчищая и углубляя кювет, до самой протоки, ведущей на островок. Он тоже покрывался водой. Течение уносило картофельные кусты, и ветки гибкого ивняка кланялись им вслед, как будто прощались.

Так случалось с периодичностью в четыре - пять лет. Иногда река подходила почти к порогу. Но подтапливала нас не она, а грунтовые воды. Тяжелей всех приходилось бабушке Кате. Она каждое лето "бросалась под танк": огораживала стены листами шифера, а низкий порог - мешками с песком.