Христианские древности: Введение в сравнительное изучение

Смена иноземного господства на заселенных арабами территориях проходила далеко не безболезненно; в 1920 г. в Месопотамии вспыхнуло восстание. В ходе борьбы один из отрядов английской пехоты получил приказ занять высоту Салихийе, контролирующую вход в долину Евфрата с запада. На ней виднелись руины, обещавшие хорошую позицию для ведения огня и укрытие в случае непогоды. 31 марта солдаты начали рыть траншеи. Внезапно один из них задел скрытую в земле стену. Грунт осыпался и со стены глянули трагические, глубоко посаженные глаза. Потемневший лик венчала странная высокая шапка. Скоро появились еще три подобных изображения. Командовавший отрядом капитан М. С. Мэрфи (как много значит верный человек на верном месте!) быстро сделал цветные зарисовки, приказал засыпать находку и доложил о ней в Главный штаб в Багдаде.⁴

Командование не оставило доклад без внимания, а счастливые совпадения продолжались. В Багдаде оказалась Гертруда Белл (см. гл. III-1), подтвердившая важность открытия, а в город как раз прибыла археологическая экспедиция Чикагского университета. Ее руководителю, Джеймсу Генри Брестеду, показали наброски Мэрфи и попросили, держа информацию в тайне, как можно быстрее отправиться на место (Салихийе, как часть Сирии, согласно новой демаркации переходила в руки французов). Брестед получал для исполнения задачи группу солдат, но мог про. вести на месте не более 24 часов. Опытный и энергичный ученый вполне справился с первичной фиксацией; с невероятной быстротой он очищал здание, рисовал и снимал, стремясь как можно больше сделать до темноты. После того, как высоту Салихийе передали Франции, за работы стали отвечать археолог Франц Кюмон и французские войска (французы вообще охотно использовали солдат для раскопок — так было в Константинополе, Вавилоне и, конечно, в Месопотамии).

Как оказалось, люди Мэрфи наткнулись на святилище пальмирских богов. Первая фреска изображала некоего Канона, совершающего жертвоприношение перед собранием жрецов. В соседней комнате в аналогичном акте участвовал трибун римского гарнизона Юлий Теренций, Рядом с которым был изображен полковой знак и бюст обожествленного императора. Одна из фресок несла изображение богини — покровительницы города, тщательно подписанное, благодаря чему удалось установить ее имя: «Дура» (т. е. «прочная», «крепкая»; оно было известно, вместе с греческим названием, «Европос», только из одного географического источника — списка «Парфянских укреплений» Исидора Харак-ского, I в. н. э.). Стало очевидно, что найдена крупная пограничная римская крепость: Дура-Европос возникла как крепость Селевкидов (III в. до н. э.), затем служила парфянам, и лишь при императоре Люции Вере (160-е гг.) здесь разместили римский гарнизон, охранявший дорогу от Пальмиры к Антиохии и переправу через Евфрат. По-видимому, именно потеря Дура-Европос (256 г.) привела к катастрофе — поражению и гибели императора Валериана в сражении с персами, после чего город не восстанавливали.

Если бы сразу вслед за открытием, в 1920-х гг., кто-то завел речь о христианских находках в таком месте, его в лучшем случае сочли бы безудержным фантазером. Но как поздний эллинистический памятник город выглядел привлекательно — учитывая раннюю дату прекращения обитания, прекрасную сохранность стен и росписей. После некоторого перерыва решено было возобновить работы совместными силами Йельского университета и Французской Академии (1928 г.).⁴²

Вскоре удалось подтвердить дату гибели города: два найденных клада дали монеты, отчеканенные не позже 256 г.; прямо в слое последнего пожара обнаружили даже монету персидского царя Шапура I. Чрезвычайно характерными оказались укрепления: изнутри к западной стене вели постепенно повышавшиеся платформы, насыпанные защитниками крепости прямо по разрушенным зданиям для облегчения маневра. Осаждающих это заставляло рыть длинные туннели не только под стенами, но и под этим искусственным гласисом. Раскопки показали, что туннели все же были прорыты, но римляне не позволили противнику выйти из них. Они спустились навстречу врагам сами и попытались отбить натиск персов. Отчаянные схватки закипели во мраке туннелей, обе стороны старались «выдавить» врагов наружу. Скелеты оставались там, где падали тела — их уже не поднимали.