Христианство и страх

Дуализм Бога и дьявола у Павла выстроен гораздо полнее, чем у Иисуса – очевидно, потому, что представления о дьяволе, рожденные страхом, у апостола играли гораздо более важную роль. Если у Иисуса речь идет только о сатане, Вельзевуле, дьяволе и о демонах, его служителях, то перед Павлом предстает обилие зловещих сил. Сатана иногда превращается в Ангела света (2 Кор. 11:14); опять же, он – бог века сего (2 Кор. 4:4); боги язычников – это демоны (1 Кор. 10:20). На стороне сатаны стоят «стихии мира», а именно духи, которые управляют звездами и временами и поставлены над субботой и новолунием – «господства», «силы», «власти», «начала», о которых так часто идет речь в посланиях Павла[323]. Поражают те изменения, которые приписываются ангелам: у Иисуса они неизменно посланники Божии – у Павла они стоят скорее на другой стороне. Ему дан ангел сатаны (2 Кор. 12:7), который становится причиной его болезни. «Светлые ангелы и истинные слуги Господа почти не появляются в посланиях Павла»[324], хотя ангелы света там присутствуют.

Грех также обретает облик чуть ли не ангела сатаны; равно так же смерть, закон, плоть приписываются к зловещему царству лукавого и действуют как духовные существа.

Такое развитие представлений, порожденных страхом, – знак, прекрасно понятный любому знатоку психологии. Он ясно показывает: страх нарастает.

Человек

Павел создает мрачный образ человека. Удел людей – общая греховность, при этом она имеет исторические и метафизические основания. Как потомки Адама, все люди – грешники. Из-за преступления Адама подверглись осуждению и смерти многие (Рим. 5:15), что еще не говорит о первородном грехе, а, может быть, только о первородной вине[325]. Но из-за своей плотской природы люди точно погрязли во грехе. Пока они «пребывают во плоти», они «проданы греху» (Рим. 7:14). Человеческая плоть – «греховная плоть» (Рим. 8:3), тело – «греховное тело» (Рим. 6:6), а поэтому «тело смерти» (Рим. 7:24). Желания и деяния плоти – форма вражды по отношению к Богу[326], и плоть необходимо распять (Гал. 5:24). Люди как таковые и даже как потомки Авраама далеки от того, чтобы быть сынами Божиими (Рим. 9:7). Тем не менее явится и слава детей Божиих (Рим. 8:21), и даже слава сынов Божиих (Рим. 8:19). – Как радикально отличается этот антропологический пессимизм от проповеди Иисуса, обещавшего детям Царствие Небесное! (Мф. 19:14).

Спасение в смерти и воскресении Христа

Избавление от страха и блаженство, которое пережил святой Павел, повели его развитие в двух направлениях, основанных на смерти и воскресении Христа.

Экстраверсивное преодоление страха. Иудаизм о жертве и искуплении

Иисус учил тому, что кающийся грешник прощается даром; для Павла эта идея неприемлема. Как бы серьезно Иисус ни осуждал грех, он в Его глазах не может быть больше и сильнее милости Божией. Стойкий в своей вере в Бога, он проходит до истоков, мысля аналитически, от факта греховного поступка до инстанции, которая решает, чем являются грех и вина. Психолог, не касаясь метафизических вопросов, сказал бы, что Иисус говорил о «Сверх-Я», в соответствии не с традицией, а со своим собственным, независимым императивом любви[327]. Такой метод, основанный на аналитических рассуждениях (сравните, как Иисус выводит заповедь о разводном письме из жестокосердия, Мф. 19:8), неведом Павлу; для него наложенные законом Моисеевым искупительные жертвы и жертвы за грех (Лев. гл., 4–5) – это порядок, заведенный Богом, и его нельзя нарушать. Обсуждать можно только способ принесения жертвы.

Доктрину о том, что «Иисус умер за грехи наши по Писанию», апостол перенял, по его собственному свидетельству, от первохристианской общины (1 Кор. 15:3). Только он не раскрыл, в каком контексте в ней это утверждалось.