Христианство и страх

не должно фарисейски использоваться в рамках невроза страха. Ему самому выносится смертный приговор в отношении ковыряния в библейских буквах. «Буква убивает, а дух животворит» (2 Кор. 3:6); «где Дух Господень, там свобода» (2 Кор. 3:17). Нужно раз и навсегда понять, что не существует никакого независимого от субъективности читателя, абсолютно свободного, чисто объективного, адекватного толкования Священного Писания. Чем глубже проникает научно-критическое исследование, тем яснее мы видим невозможность «единственно правильного» толкования Писания. Чтобы придать Библии папскую безошибочность, нужно самому быть безошибочным папой. На Библию ссылаются католики, протестанты, адвентисты, мормоны и бесчисленные другие очень далеко друг от друга стоящие христиане. Даже специалисты-ученые слишком ясно демонстрируют, какое благочестие и догматику они привносят в свое изучение Библии, и находят им в ней подтверждение, и более или менее сознательно хотят найти. Шекспир справедливо говорит, что «дьявол может сослаться на Библию», и история искушений подтверждает его слова (Мф. 4:6, Лк. 4:9). Повторим: скажи мне, что ты вычитал из Библии, и я тебе скажу, кто ты, а при более подробном изучении твоего подсознания, возможно, даже почему ты вынужден именно это толкование Писания считать правильным. Если объявить о «познании» истины того, что рассматривается как содержание Писания, или сослаться на «свидетельство Святого Духа», то это не произведет никакого впечатления на всех тех, кто обладает другим опытом и испытал другие «свидетельства Духа», или кто знает, что существует бесконечно много противоречащих друг другу «опытов», в соответствии с индивидуальными вытеснениями, стремлениями, переживаниями, и психология в том, и в другом случае спросит о сознательных и особенно бессознательных мотивах этих религиозных переживаний.

Священное Писание, которое так часто ставится на службу вызывающему болезнь формированию страха, при правильном – то есть в соответствии с любовью – использовании является прекрасным складом оружия против опустошения, которое страх вызывает в христианстве и среди его последователей.

Эсхатология

Эсхатология всегда и везде была ареной мечтаний. Индеец радуется надежде на вечную охоту с перспективой добычи медведей гризли и скальпов, швейцарская девушка представляет себе небо как бесконечных размеров пространство, полное сияющих рождественских елей; благочестивый пиетист описал мне его на основании сна, который воспринял как откровение, как молитвенный зал, в котором играет духовой оркестр и где прекрасные удобные скамьи. Мудрое и терпеливое совладание со страхом ставит себя на службу этике и признает поддержание здоровья общества и отдельных личностей важной, но не единственной и даже не высочайшей задачей. Христианская защита от страха отвергает любую фантастику, которая противоречит принципу истины, любви в евангельском смысле, выражаясь религиозно, которая идет вразрез с волей Божией. В установлении истины она признает умозаключения и постулаты, но не желания, и спрашивает: что должно произойти, если это и это установлено из теоретических и практических оснований? Она не допускает того, что невозможно познать и оценить.

Избавление от страха в христианстве предостерегает от любой эсхатологии, которая угрожает заместить искаженными мотивами христианскую любовь, а тем самым благоговение, доверие, благодарность, осознание обязанностей, все человеческие отношения, которые помогают подчинить мир божественной любящей воле. Фантазии о райском блаженстве не должны выдвинуть на первый план желание награды или стремление к личному бесконечному благоденствию. Мысль о преисподней не должна превратить страх в жизненную доминанту. Важно учитывать, что некоторые измученные люди черпают силы в надежде на потустороннюю награду или компенсацию, благодаря которой терпят земные невзгоды, а с помощью нравственных усилий защищаются от страха, однако терапевтическая необходимость никогда не должна оправдывать благочестивый обман или искаженные этические мотивы. Божие или Небесное Царство – в Новом Завете они означают одно и то же, ибо в этом словосочетании «небо» означает не место, а Бога – для христиан может означать только одно состояние, в котором любовь Божия одержала полную победу, независимо от того имеется ли в виду земной или потусторонний мир. Выражение «Божие или Небесное Царство» безотносительно к любви Божией, понимаемой именно так, – по-настоящему опасное и нехристианское состояние, о чем слишком ясно свидетельствует история представлений о Царствии Божием[943].