Христианство и страх

Также и в общественном союзе успех целого сильно зависит от вождя. Но так как руководящая инстанция прежде всего является духовной, вождь никогда не получает того же значения, как в толпе и организованной структуре. Высшим авторитетом обладает лежащая в основе идея или, в христианских общинах, – духовная сила, которая передает любую фундаментальную идею как выражение своей воли, следит за ее осуществлением; первым идет Бог или Христос как воплощение любви и милости духовной власти; исполнительная власть, выраженная в Священном Писании, церквях, таинствах, получает роль значительно меньшую, нежели сама любовь. Любовь к земному вождю мирской общины превышает страх перед ним, – а о том, чтобы страх превосходил любовь или даже равнялся ей, не может быть и речи. Власть вождей небезгранична, в отличие от предводителей толпы. Они являются только исполнителями воли общины и, соответственно, воли Божией, благодаря которой получили свою власть и перед которой несут ответственность. Люди не передают свои личные силы вождю или вождям и не перекладывают на них свои обязанности. Вождь не думает вместо них, а только исполняет волю союза. Поэтому отдельные личности ему подчиняются, даже если для себя лично они считают более правильными другие приказы. Он может с помощью предложений и предупреждений, которые он волен оглашать благодаря своим превосходящим знаниям, обрести большие заслуги перед своим общественным союзом, но он никогда не должен «обезличивать» людей. Напротив, он должен заботиться об усилении каждого человека в отдельности.

В противоположность власти толпы, которая душит личность, и необузданному индивидуализму, высвобождающему эгоистический произвол за счет слабых и тем усиливающий жизненный страх так же, как и деспотичный правитель, общественный союз стремится получить как можно более совершенные личности и находит их только в тех людях, которые как можно лучше развили свои законные черты на лучшем уровне своих способностей, подчиняются своему сообществу из любви к нему и ставят целое выше самих себя. Такое сообщество защищает индивидуализм, одновременно сохраняя социальные отношения и организацию.

Макс Хубер справедливо заметил: «Не только в области политики, но не меньше и в экономике отдельные личности и группы находятся между противоположными полюсами свободы и авторитета и их внешним вырождением, анархией и порабощением. Любая свобода представляет собой функцию порядка. Однако порядок – это не только лишь внешнее властное ограничение пространства, внутри которого личность может добиваться своего, ни с кем не считаясь. Порядок – это органическое объединение, приводящее к появлению рационального целого. В общине исчезает напряжение между свободой и авторитетом. Община – это взаимная ответственность. Чем больше несдерживаемой свободы переходит в решение нести ответственность за других и за всю общину, тем меньше должно вмешиваться государство со своим принуждением, с юридически жесткими стандартами и с неуклюжим бюрократизмом»[116]

. В заключительной части мы попытаемся понять, имеет ли это силу также и для религиозных общин.

Религиозный общественный союз получает силы и единство из духовной величины, которая наполняет его душу не как идея, а как высшая реальность, проявляет и порождает любовь, устанавливает братские связи, вдохновляет на свершение нравственно высоких поступков, одаряет радостной силой и уверенностью и таким образом создает на месте связанности высшую личную свободу и единение, достаточно сильные, чтобы вынести и преодолеть любой, даже самый тяжелый страх.

Если удастся создание такой общины, то в ней будет достигнуто наилучшее из возможных преодолений патогенного страха и предотвращение симптомов невроза навязчивых состояний. Такая организация наилучшим способом препятствует подавлению влечений и блокаде совести, так как она не ограничивает стремление к действию сильнее, чем того требуют хороший порядок и права ближнего; она полагает конец одиночеству и страху перед властью и толпой, она гарантирует каждому его права, она открывает там, где необходимо наложить ограничения, более широкие возможности для любви, она дает возможность каждому принять участие в руководстве целым. Она предоставляет «высшее счастье детей земли – личность», но именно внутри пропитанного любовью объединения. Она не держится за амбивалентные «отеческие» отношения, как это происходит в толпе; отношения в ней похожи на уклад гармоничной семьи. Потому что так же, как предводитель представлял собой замену отца, так и общественное объединение является производным от семьи, в которой отец и мать сопровождают строгость добротой, а братья и сестры получают положительную оценку.