Христианство и страх

Самые примитивные религии, без сомнения, связаны с интенсивным преодолением страха. Даже мирской человек, испытывая страх, чувствует, что столкнулся с высшей силой, к которой он адаптирует свои действия и интеллектуальные отношения. Так, даже у невротиков в развитых религиях и у совершенно нерелигиозных людей может возникнуть примитивная частная религия, которая, оставаясь в рудиментарном состоянии, стоит в одном ряду с их церковной религией – что-то вроде суеверия. С вопросами, которые так волновали историков религии прошлого поколения, глубинные психологи сталкиваются при исследовании любых примитивных воздействий страха, которые продлевают свое существование как разновидность особой и частной мирской религии. Страдающий неврозом страха и навязчивых состояний ощущает мощное влияние таинственной высшей силы, точно так же, как первобытный человек ощущает существование маны, сверхъестественной силы, природа которой ему совершенно неизвестна. Макс Халлер в своем изображении примитивных религий одобрительно цитирует Витши: «Жизнь примитивных обществ можно сравнить с человеком, который идет по современной электростанции с ее машинами и кабелями высокого напряжения. Везде желтые таблички с надписями: “Не трогать! Опасно для жизни!” Обычай объединяет все эти предупреждения и правила поведения, а ритуал обозначает меры, которые нужно предпринять, когда из-за невнимательного поведения все же случилось несчастье»[117].

Не анализируя сущность проявляющейся в страхе и навязчивости невидимой силы, человек осуществляет свои защищающие от страха внутренние и внешние действия, которые непосвященному кажутся бессмысленными, но, как мы видели выше, тщательно выстроены по законам облегчения страха и ведут к иносказательному удовлетворению, хотя в их основе не лежит ни один рациональный процесс. Мы видим, как таинственная сила наделяется самостоятельным бытием и отождествляется с разнообразными духами. Галлюцинации многих невротиков, страдающих от страха, и шизофреников очень часто проявляют этот бессознательно произведенный процесс персонализации и отождествления. Но даже без видений и слышания голосов попытки определить пугающую и принуждающую силу более точно встречаются необычно часто, при этом результат этого более близкого определения входит в сознание в форме немедленно пережитого объекта, иными словами, как откровение.

Слова Цецилия Стация: «Страх – вот кто первым богов сотворил»[118]

, чтобы быть психологически верными, нуждаются в некотором пояснении и исправлении. Не боязнь, а страх – один из главных корней религии. Но он не единственный. Трепет и восторг близки. Как показал мастерский анализ Рудольфа Отто[119],

tremendum, страшное, ужасное, требует наличия fascinosum

 – чарующего, приводящего в ликование. Изначальный религиозный страх, порожденный блокировкой, и влечет, и отвергается, он таит и боязнь, и любовь[120], как отношение первобытного человека к отцу. И нельзя забывать про функцию интеллектуального осмысления и целеполагания: она отводит место реальности и стремится к познанию, даже если еще совсем неразвита. Да и идеи о Боге, воспринятые как реальность, не всегда возникали первыми, – часто первой оказывалось переживание силы или мощи. Наконец, нужно заметить, что создание религий служит биологическому стремлению защититься от страха.

Я не считаю полезным рассматривать веру в сверхъестественные силы, магию и анимизм как разделенные во времени и последовательные стадии в истории религии. У людей, даже если те никогда не слышали о духах и заклинающих ритуалах, любому развитию магии предшествует видение духов. История первобытного человеческого общества нам слишком плохо известна, чтобы говорить об отдельных фазах развития в смысле поступательного представления об объекте. Привнесенные рационалистические схемы в духе Гегеля и эволюционизма нигде не окажутся столь неуместны, как в истории религии.

И религия родилась не только из страха. Да, религиозные ритуалы определенно могли развиться из навязчивых действий – мы и сегодня можем наблюдать, как люди, испытывающие страх, стучат по деревянному предмету; это и разновидность апотропеического ритуала, отвращающего беду, и элемент суеверных традиций. Магия, с другой стороны, может освободиться от страха и навязчивостей; там, где заговорами сводят бородавки, можно усмотреть и жажду наживы. Таинственные высшие силы, рожденные испуганным воображением страхом, обнаруживаются и в развитых религиях как источники ужаса; но они часто изменяются в объекты веры, приносящие радость и вдохновенную любовь, и почитаются свободно и не по принуждению; они являются инсессиями, а не обсессиями.