Христианство и страх

Но и освобождение религии от невротических черт происходит так же, как и исцеление неверующих невротиков – через восстановление любви и возвышение ее до уровня жизненной доминанты. Вся история Израиля повествует о непрестанной череде все возрастающего страха и невротических состояний, которые сильно ослабевали – и были почти устранены Иисусом – благодаря открытию или проявлению любви. При этом часто, а может, и всегда, происходит обращение к пережитому опыту божественной любви. Это согласуется с аналитическим методом, и меня все больше поражали аналогии между религиозным развитием с его преодолением страха – и научно совершенной системой психоанализа. Фрейд великолепно осветил психологию толпы, и в 1921 году это дало моим исследованиям неоценимый импульс.

Аналитическая работа стала для меня исполнением давней мечты. Она была близка к реальной жизни и в то же время связана с практикой, сферу которой я для себя определил в пасторских трудах. В сотнях случаев, с которыми я прежде пытался справиться методами, нацеленными на сознание, – и тщетно, ибо религиозно-нравственный конфликт таился в подсознании и действовал оттуда, – я добился исцеления, которого так долго искал. И при этом я непрестанно сознавал, что, по сути, пользуюсь тем способом исцеления душ, который столь гениально применял Иисус[25]

.

Так я постепенно осознал принципы религиозных отклонений и душевной терапии – на основании новой глубинной психологии, примененной в религиозной сфере. В этой книге я хотел бы представить результат 36-летней исследовательской работы, посвященной сути и истории христианской любви в ее применении к единственной, однако невероятно важной проблеме – проблеме страха. Несомненно, расцвет любви и ее оптимальное развитие – решающий вопрос для каждого из нас и для наших талантов и счастья в жизни. То же самое верно и для всего человечества. В своей сокровенной сути мы жаждем любви, и без нее не только отдельные люди, но и все человечество утонет в бедах, болезнях, злобе, жестокости; без нее самые примитивные импульсы, которые в высшем смысле усмиряются и сдерживаются любовью, вырвутся и начнут рушить все. Но значение любви в высшем смысле не всегда очевидно. Есть мнение, будто нравственно правильные деяния ясны как день и говорят за себя сами; и оно хорошо подходит для юмористического романа, в котором, собственно, и встречается (“Auch Einer” Фридриха Фишера), – но не для научной дискуссии. Вавилонская богиня любви Иштар, увенчанная утренней звездой и стоящая у пантеры на спине, – вот прекрасная иллюстрация нашей проблемы. Иисус Христос учил этой любви и жил ею. Мы попытаемся подобрать для нее слова, но ее лучшим примером – как и лучшим примером самой христианской истины, – станет Он сам. На вопрос Пилата есть только один иррациональный ответ. Он заключен в анаграмме: «Quid est veritas?» – «Что есть истина?» и в ответе «Est vir, qui adest». – «Это человек, которого ты видишь». Это Христос. Те же самые буквы, расставленные в другом порядке, лучше всего отвечают на вопрос о сущности христианской любви: «Это человек, стоящий перед тобой». Ее не заключить в рамки одних лишь логических понятий.

Проблему страха не решить только с помощью медицины. То, как разрешится моральный конфликт, ставший причиной страха, – либо замалчиванием голоса совести, либо через сознательное излечение чувства вины, – и то, как именно это будет происходить, зависит от философских воззрений целителя и его нравственных и религиозных убеждений. То же верно и для путей использования освобожденной психической энергии. Это главные вопросы, и они требуют самого серьезного внимания врача и пациента.

Но и государственные деятели, в чьих руках судьбы народов, и экономисты, и социологи, и криминалисты, и воспитатели, и специалисты по этике, и богословы, – всем им тоже необходимы подробные представления о любви и ее изменчивых формах. Если они не справятся со своей задачей, она превратится в шарлатанство, и они лишь причинят вред, как уже не раз доказали роковые события.

Моя книга, посвященная душевной терапии, также стремится служить на благо общества и нации. И пусть те, кто на основе моих новаторских исследований запустит свою машинерию и возведет новые здания на этом новом, очень важном фундаменте, снисходительно отнесутся к моим попыткам: я действовал с полным осознанием собственного несовершенства – но и с убеждением, что выполняю настоятельный долг. И я верю в то, что мои последователи, будь то студенты или специалисты, испытают такую же радость, какую посчастливилось испытать мне самому.