Христианство. Настоящее

Архимандрит Даниил (Баянторо) говорил: «В любой миссионерской работе мы должны досконально знать местную культуру и уметь говорить в границах данного культурного языка, поскольку иначе наше слово может быть не услышано и не понято. Так, когда вы говорите с мусульманином, вы должны понимать образ мыслей мусульманина. Даже не пытайтесь в речи использовать привычные для христианина термины, православные понятия, потому что они не будут поняты мусульманином». Какие верные слова! О. Даниил трудится в Индонезии, где и родился. Интервью он тоже давал не по-русски, мы читаем о его работе в переводах.

Есть и другая крайность: проповедник вообще ничего не упоминает о христианстве. Он говорит об Исе Месихе (Иисус Христос по-арабски), Его служении, смерти, воскресении. Люди собираются по пятницам, молятся Всевышнему, как привыкли прежде, и даже сами не замечают до определенного момента, что их приглашают в какую-то совершенно новую веру. Правда, и вполне христианской ее не назовешь, поскольку она лишена всех христианских символов, оторвана от двухтысячелетней традиции. Такой путь не для православных, это понятно.

Но как только мы заговариваем о конкретных вещах, ясности сразу становится меньше. Возьмем самый известный пример – выражение «Сын Божий». Для мусульман оно как красная тряпка для быка: им давным-давно объяснили, что христиане верят в трех богов, из которых один якобы родился от брака другого с земной женщиной, и они отвергают такое язычество с негодованием. Как отмечал тот же о. Даниил из Индонезии, мусульманина надо сначала полностью разубедить в такой картинке, всячески подчеркивая единство Бога и соглашаясь с ними, что языческие мифы о рождении богов ложны. И говорить о Христе с ним следует прежде всего как о Слове Божием, посланном в мир ради его спасения, – такую весть он куда больше склонен принимать, ведь и сам он почитает превыше всего на земле Слово Божие. Только для него это Коран, а для нас – Христос.

Некоторые наиболее радикальные сторонники такого подхода предлагают и в Библии отказаться от выражения «Сын Божий», заменив его выражениями вроде «Избранный Царь». Это абсолютно неприемлемо для всех традиционных христиан, разумеется. Но само существование проблемы заставляет нас задуматься: оказывается, нашу аудиторию может шокировать то, к чему мы сами давно привыкли, приходится учитывать ее настроения и представления, нужно расставлять другие акценты, иначе строить проповедь. А это утомительно и непривычно!

И поэтому на практике у нас самым популярным оказывается следующий подход: пусть православные и мусульмане живут вместе и никто никого ни в какую веру не обращает. В области морали они и так очень близки друг ко другу, а что касается догматических различий, они не так существенны, как их совместное противостояние растленному Западу. Всем хорош этот подход, кроме одного, – он начисто забывает о призыве Христа: «…вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святый; и будете Мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли» (Деян. 1:8). Может быть, обращать в свою веру других не обязательно, но свидетельствовать о ней – от этой обязанности христианину невозможно отказаться.

Разъясняя свою веру другим людям, отличающимся от нас и по культуре, и по мировосприятию, и по языку, мы неизбежно должны будем заново определить истины веры для самих себя, простое повторение благочестивых фраз тут не поможет, а только помешает. Мы должны будем отделить основы нашей веры, обязательные для всех, от внешнего и фольклорного и признать за каждым народом право строить это внешнее по-своему, как когда-то и наши предки (всякий, кто был в Греции, прекрасно видел, что разница в укладе русском и греческом есть, при полном единстве в вере). И более того, эти истины веры нам придется выражать непривычной, неподготовленной аудитории, которая не спешит поддакивать, а задает, напротив, крайне неудобные вопросы. Готовы ли мы к этому?

И если мы не научимся этого делать в самое ближайшее время, нам придется смириться с тем, что уже становится реальностью в некоторых исламских регионах нашей страны: православие понимается там как этническая религия русских, а наднациональное, всемирное представление о христианстве связывается почти исключительно с протестантизмом.

А как вообще говорить с людьми какой бы то ни было национальной и религиозной принадлежности о своей вере?

Мне порой приходится быть миссионером помимо своего желания, когда родные или знакомые, а то и вовсе случайные люди вроде попутчиков в поезде задают вопросы о вере и церкви. И это прекрасный способ понять, что действительно волнует людей, на какие темы с ними можно разговаривать так, чтобы нас услышали.