Христианство. Настоящее

Да и когда мы пытаемся разобраться с внутрицерковными проблемами, мы обсуждаем всё те же технические подробности, что и четверть века назад: можно ли молиться на русском языке? можно ли развести причастие с исповедью? какая иерархия самая каноничная, а какая, напротив, самая независимая от кесаря? кто должен перед кем публично покаяться, чтобы восстановить разрушенное единство? да и не пора ли нам избирать духовенство и епископат всеобщим и равным голосованием? Словом, заменить неправильный, сергианский, неканонический и еще какой клерикализм – правильным, каноническим и демократическим? Те же идеология и политика, но в церковных ризах.

Кто виноват, для христиан очевидно: мы сами. Лучше задумаемся, что делать.

Всё больше людей, которые хотели бы разорвать порочный круг. Множество людей в наших странах живет свободнее и сытнее, чем жили их предки с Рюриковых времен, но им остро не хватает смыслов и ценностей, превосходящих потребительскую рекламу и политическую демагогию. Грубо говоря, они хотят знать, что живут не только ради новой марки автомобиля или партийного флага, они хотят иметь более высокие цели, но не всегда знают какие, хотят уважать себя и свою страну, но не всегда видят за что.

И когда люди вдруг открывают для себя нечто крайне важное: благотворительность, к примеру, или отстаивание прав слабых и угнетенных, – они обычно делают это вне и помимо церкви, даже если сами они верующие. Церковь в лучшем случае реагирует на запросы со стороны остального общества, но почти никогда не ведет его за собой. От соли земли, от света миру, от города на горе можно было бы ожидать более активной и значимой позиции. Как ее выстроить?

Для целостного и действенного мировоззрения характерна иерархическая структура. В основе его лежат вечные истины, которые не подвержены пересмотру. На них опираются базовые ценности, далее идут стратегические решения, а от них зависят сиюминутные тактические ходы и технические средства. Если эта иерархия построена и связи на каждом переходе очевидны, мировоззрение позволяет человеку разобраться в самых разных и неидеальных ситуациях «как жить?».

Но что произойдет, если оставить только ценности (догматы веры) и технические средства (устав и типикон), думаю, понятно. Связь между одним и другим теряется: люди живут «как придется», но четко знают, что они православные, что на Пасху надо красить яйца, а перед этим полтора месяца не есть мясного и молочного. Не очень, правда, понятно зачем, но так принято.

Связь между одним и другим – в основополагающих текстах, прежде всего в Библии. Казалось бы, как можно руководствоваться в нашей современной жизни книгами, написанными тысячелетия назад для людей, живших в совершенно ином мире и сталкивавшихся с иными проблемами?

Приведу только два очень разных примера, того, как это может работать, из области политики и экономики. Послевоенная Германия поднималась из руин и избавлялась от своего нацистского прошлого и милитаристских традиций в огромной мере благодаря политическим усилиям христианских демократов. Конрад Аденауэр, лидера ХДС/ХСС, занимал пост федерального канцлера в 1949–1963 годах и создал германскую демократию, а при другом лидере, Гельмуте Коле (канцлер в 1982–1998 годах), Германия воссоединилась и стала ведущей страной новой Европы. Из нацистского кошмара христианами были сделаны очень конкретные выводы, и первая статья конституции ФРГ звучит так: «Достоинство человека неприкосновенно. Уважать и защищать его – обязанность всей государственной власти. Посему немецкий народ признает неприкосновенные и неотчуждаемые права человека в качестве основы всякого человеческого сообщества, мира и справедливости на земле. Нижеследующие основные права обязательны для законодательной, исполнительной и судебной власти как непосредственно действующее право».

Это действительно библейский принцип, потому что в его основе лежит представление о человеке как об образе и подобии Божьем. Следовательно, высшая ценность в этом мире – достоинство этого человека, а не партии, нации, государства или какой-то иной структуры, которая не переходит в вечность и потому менее важна, чем одна отдельно взятая личность. И для двадцатого века нашей эры эта истина оказалась не менее актуальной, чем для первого.

Наши страны, внесшие основной вклад в победу над фашизмом, могли бы тут многому поучиться. Но сравним: у нас к православной риторике то и дело прибегает большинство политических партий, а чаще всего – впавшие в амнезию коммунисты. Но в России не заметно ни одной сколь-нибудь серьезной политической силы, которая последовательно руководствовалась бы христианскими принципами (как, к примеру, первая статья конституции ФРГ), а все попытки создать христианские партии в начале 90-х закончились провалом. В результате я с удивлением обнаруживаю на каждых выборах, что голосую примерно по тем же соображениям, что и мои неверующие соседи, и что сделать это «по-христиански» у меня просто нет возможности.