Христос приземлился в Гродно (Евангелие от Иуды)

«Дай мне книжку». Он сказал мне: «Возьми и съешь её; она будет горькой во чреве твоём, но в устах твоих будет сладка, как мёд».

Он сам чувствовал, что от непосильных умственных усилий у него дыбом встают волосы. И ещё он понял, что если не бросит это дело, то действительно навеки надорвет свой разум или безотлагательно запьёт.

Потому он непритворно возрадовался, когда в его покой неожиданно пришли высокие гости – Босяцкий и Болванович со свитками. Возрадовался, ибо не знал ещё, какое новое испытание уготовано сегодня его духу.

– Читаешь? – спросил Болванович.

– Читаю. Слишком всё это, по-моему, разумно. Премудрость очень великая.

– А ты думал…

– Что это у вас, святые отцы?

Оба выпрямились и откашлялись.

– Послание тебе от наместника престола святого Петра в Риме.

– И от патриарха Московского тебе послание, Боже.

– Ну, читайте, – сказал обрадованный Братчик. – Читай ты первым, капеллан.

Болванович обиделся, но место уступил. Монах с шорохом развернул свиток:

– Булла «До глубины…». От наместника святого Петра, папы Льва Десятого.

– Ну давай. Какая там глубина…

– «До глубины души взволнованы мы Вторым пришествием Твоим, Мессия. Будем держать во имя Твоё престол святого Петра. Молим Тебя прибыть в Вечный город, но, думается, лучше сделать это как можно позже, когда наведёшь Ты порядок на любимой мною земле белорусской, вышвырнув оттуда схизматов православных, что говорят от святого имени Твоего. Лобызаю ступни Твои. Твой папа Лев Десятый».

– И правда «до глубины». Ну, а что патриарх?

Болванович замаслился. Начал читать:

– «Царю и Великому Князю неба и земли от царя и великого князя, всея Великия и Малыя и Белыя Руси самодержца, а также от великого Патриарха Московского – послание… Волнуется чрево Церкви воинствующей от Второго пришествия Твоего, Боже. Ждём не дождёмся с великим князинькой пришествия Твого; токмо попозже бы прибыл Ты, дабы до того времени поспел выкинуть с любимой мною земли белорусской папёжников и поганцев разных. Ей-Бо, выкинь Ты их. Они табачище курят, а табак, сам ведаешь, откуда вырос. Из причинного места похороненной блудницы богомерзкой. Вот грех божиться, а всё же, ей-Бо, вера твёрдая только у нас. Два Рима пали, Москва – третий Рим, а четвёртому не быти. Выкинь Ты их, Боженька. Припадаем до ног Твоих и цалуем во сахарны уста. А Жигимонту этому паскудному так и скажи: „Говно твоё дело, Жигимонт-царевич. Садись-ка ты на серого волка и поезжай-ка ты из Белоруссии к едрёной свет матери“. Ещё раз цалую во сахарны уста. Твой Патриарх».

И тут у Юрася перед глазами поплыли, начали двоиться, троиться и четвериться стены, пудовые дурные книги, монахи-капелланы, митрополиты, свитки, папы римские, патриархи и цари. Понимая, что ему конец, если он останется тут, Братчик заскрежетал зубами (отцы Церкви отшатнулись от него), схватился за голову и как ошалелый кинулся прочь.

Глава 15

«МАРИЯ, ПАН БОГ С ТОБОЙ…»

И приснился ей ночью чудесный сон:

Край родной, облака, земля…

И услышала дальний надводный звон

Лилофея, дочь короля.

Средневековая немецкая баллада.

Матерь Божья по мукам ходила.

По темницам, по пеклу блуждала.

Песня баркалабовских нищих.

Земля вся была залита оливково-зелёным лунным светом. Резкие чёрные тени легли за домами, в чаще деревьев, в бойницах башен… И было это так высоко и чисто, что вдохновение переполняло грудь и хотелось лететь навстречу этому сияющему серебряному щиту, этому оконцу в мир иной.

Шатаясь, он шёл ночными улицами, бросался в беспамятстве туда и сюда и тащил за собою свою неоделимую чёрную тень, также не знающую, куда ей бежать, и бросающуюся в разные стороны… А за ним, поодаль, тащилась другая, коренастая тень.

«Бежать? А что тогда с хлопцами? Да и куда? Боже мой, Боже, за что Ты покинул мя?!».

Маленькая, как игрушка, каменная церковка попалась ему на глаза. Вся зеленоватая в лунном сиянии, с двумя-тремя уютными огонёчками в махоньких – с ладонь – оконцах. Крохотная, человек на сорок – по тогдашней моде, только, видно, для своего невеликого тупичка-уголка. Оттуда долетало тихоетихое пение: шла всенощная.

Он миновал церквушку, прошёл ещё немного и вдруг остановился. Словно почувствовал грудью острие меча.

Через низкую каменную ограду он увидел глубокий таинственный сад, весь из света и теней, и девушку с корабликом на голове.

Сыпалась с деревьев роса. Лунный свет лежал на траве. И девушка шла к нему, протягивая руки.

Он припал к ограде. Девушка подошла ближе, и он узрел невидящие, сосредоточенные на чём-то великом и светоносном за его спиной, почти лунатические тёмные глаза.

– Ты? – тихо сказала она. – Я иду к Тебе. Я услышала.

– Я иду к тебе, – это произнес кто-то за него.