Христос с тысячью лиц

Когда я был ребенком во дворце моего Отца, говорит «Гимн Жемчужины», и воспитывался в роскоши и богатстве, из Востока, из моей родной земли мои родители послали меня. Они совлекли с меня платье, расшитое драгоценными камнями и украшенное золотом, платье, которое они сотворили для меня, ибо любили меня, и они заключили Завет со мной, чтобы я не забыл своей родины, и послали меня в Египет за жемчужиной, которая покоится в море, обвитая ужасным драконом. И они сказали: когда ты добудешь жемчужину и возвратишься, ты опять «облечешься в свое драгоценное платье, и в тунику на нем, и вместе с братом твоим, второй нашей властью, станешь наследник нашего царства»{144}.

Но когда я пришел в Египет, – продолжает автор гимна, – я облачился в одежды египтян, чтобы не выглядеть чужаком, – и я попробовал их пищи, и я потерял память, «и забыл, что я царский сын, и я стал рабом их царю»{145}.

И я забыл о жемчужине, за которой отцы мои послали меня, и я ел их пищу, и пребывал в глубоком сне. И тогда родители мои написали мне:

«От отца твоего, Царя Царей, и матери, Царицы Востока, и брата твоего, второй нашей власти, нашему сыну в Египте – мир. Поднимись и проснись ото сна, и послушайся слов письма и вспомни, что ты сын царей, и вот, – ты под рабским ярмом. Вспомни о жемчужине, за которой ты послан в Египет. Вспомни роскошное твое одеяние и сверкающую тунику, которую ты наденешь и которой украсишься, когда имя твое будет написано в книге Жизни, и с братом твоим, нашим вторым царем, ты будешь в Нашем Царстве»{146}.

И сын Царя Царей прочитал письмо; и вспомнил свободу, и жемчужину, за которой он был послан в Египет, чтобы отобрать ее у дракона, и отобрал жемчужину, и вернулся домой, и совлек с себя грязное одеяние, и облачился в чудесную одежду, которую для него сшили родители.

«Но я не помнил формы ее. Ибо я был еще дитя, когда покинул дворец моего Отца, но вдруг, когда я увидел одеяние, – словно зеркало, оно казалось как я. И я увидел его все, целиком, и я видел в нем себя во всей полноте, ибо мы были разлучены, но одновременно мы были едины»{147}.

И – наконец – происходит кульминация всей песни. Ее герой находит жемчужину, поднимается во дворец своего отца и надевает свое многоцветное одеяние.

«Я надел его и вознесся в ворота мира и прославления, я склонил главу и прославил Славу моего Отца, который послал меня в мир, ибо я выполнил его волю и что он мне обещал, то он сделал»{148}.

В этом гимне, который поет Иуда Фома, он сам – а не только Иисус – является Христом. Это он – Сын Царя Царей и Царицы Востока, посланный в материальный мир, чтобы добыть жемчужину-спасение. Герой гимна Фомы не верит в то, что спасение заключается в физическом воскресении плоти. Наоборот, спасение заключается в том, что душа, освобождаясь от плоти, воссоединяется с Богом и надевает «многоцветное одеяние» – плоть ангела.

Такое же превращение происходит во 2 Еноха, где с Еноха, узревшего Бога, снимают его земные одежды и облачают его в ризы Славы Господней.

Такое же превращение происходит в «Вознесении Исайи», в котором вознесенный на небо пророк видит праведников, «избавленных от одежд плоти. И я видел их в их вышних одеждах

, и они были как ангелы, стоящие в великой славе»{149}.

Это же превращение постоянно встречается в «Одах Соломона»: «И Господь обновил меня Своим одеянием, и Он овладел мной своим Светом» (11, 11–12). «Облачись в благо Господне, и войди в Его Рай, и свей себе венок с Его дерева» (20, 7). «Те, кто облачились в Меня… будут нетленными в новом мире» (33, 12).

Именно в таких же сверкающих эфирных одеждах стоят у престола Бога в Кумранских текстах «боги, подобные пылающим углям» (Q403 I, ii, 6), они же власти, стоящие у престола «царства святых Царя святости» (4Q405 23 ii).

И именно метафора «тело – это одежда, которую мы снимаем, чтобы стать ангелами» позволяет нам правильно истолковать одно из загадочных на первый взгляд изречений Евангелия от Фомы.

«Ученики его сказали: “В какой день ты явишься нам и в какой день мы увидим тебя?” Иисус сказал: “Когда вы обнажитесь и не застыдитесь и возьмете ваши одежды, положите их у ваших ног, подобно малым детям, растопчете их, тогда вы увидите Сына Живаго, и вы не будете бояться”» (Фм. 37).

Иисус в этом тексте отнюдь не рекомендует ученикам заделаться нудистами. Одежда, которую надо снять, – это плоть.

Именно неверие в спасение плоти, как главную ересь, ставит в упрек Бардесану, сплетателю лжи и вору заблудших овец, подобному прелюбодейке, грешащей в тайном покое, ненавидевший его и полемизировавший с ним в IV в. н. э. ортодокс Ефрем Сирин: этот сын Сатаны не верит в физическое воскресение!

«Ну и что с того?» – скажете вы. В конце II в. еретик Бардесан не верил в воскресение плоти, так же, как в него не верил автор 2 Еноха и «Вознесения Исайи», но нам-то что с того?

Как мы можем утверждать, что в воскресение плоти не верил сам Иуда Фома? Как мы можем утверждать, что это еще он рекомендовал «снять одежды», положить их у ног и растоптать?