Хризантема

— Сестра отца? У моего отца было четыре сестры. Трое умерли, а последняя живет здесь, дальше по улице, ей уже за девяносто.

— Ту, о которой я говорю, звали Кику. Она уехала в Сибату еще девочкой, лет в двенадцать, и жила у родственников по фамилии Номура.

— Хорр! — воскликнул старик в сером. — Надо же! Да, я слышал что-то такое в детстве. Одна сестра уехала, это правда. Хай! Уехала и не вернулась. Отец говорил, убежала.

— Нет, — покачала головой Мисако. — Кику-сан не убежала, она утонула в пруду семьдесят лет назад. Ее останки нашли в прошлом году после большого тайфуна.

— Как же узнали, чьи останки, через столько-то лет? — недоверчиво спросила женщина.

— По дефекту черепа, — объяснила Мисако. — У девушки не было одного уха.

— Соо ка? И это припоминаю… Значит, говорите, утонула? А вы-то откуда все знаете?

— Мой дед был священником в буддийском храме Сибаты. Он недавно умер, но хотел, чтобы прах девушки вернули ее семье. Вот почему мы приехали.

Женщина понимающе кивнула, закусив губу.

— А соо ка! Значит, тетка отца, из нашего дома… Трудно поверить!

В комнату ворвался Дзиро, ведя за собой монаха гигантского роста, нагруженного свертками. Лицо Кэнсё осунулось от волнения.

— Входите, обо-сан, добро пожаловать! — поклонился старик. При виде духовного лица он сразу подобрел. — Тут молодая госпожа рассказывает нам очень странную историю об одной потерянной родственнице.

Женщина торопливо оглядела комнату, одновременно поправляя волосы.

— Маа! Одзи-сан, подайте же святому отцу подушку! Дзиро, скорее накрывай на стол, чтобы гости могли поесть.

— Пожалуйста, не беспокойтесь… — начал Кэнсё, но подушки уже появились.

Усевшись, Мисако робко протянула хозяевам подарки.

— Маа, какая роскошь! — воскликнула женщина. — Аригатоо годзаимас! Наш скромный дом недостоин такой щедрости.

— Нам очень стыдно дарить такую малость, — опустила глаза Мисако, — и еще больше стыдно, что побеспокоили вас.

— Хорр! — вдруг снова воскликнул старик. — Сестра отца, надо же!

— Одзи-сан! — одернула его дочь. — Вы даже не поблагодарили гостей за чудесные подарки!

Хозяин смущенно почесал голову и отвесил неловкий поклон.

— Хай, спасибо! — После чего продолжал недоверчиво качать головой.

Женщина поставила банку с печеньем на полку, где хранились посмертные таблички, старые фотографии и прочие памятные вещи — полка заменяла в этом бедном доме семейный алтарь. Затем она зажгла курительную палочку, позвонила в крохотный колокольчик и, сжав вместе ладони, произнесла краткую молитву.

— Мой муж тоже утонул, шесть лет назад, — объяснила она, поворачиваясь к гостям. — Его тело так и не нашли. Такая, видно, карма у рыбаков.

Мисако и Кэнсё поклонились, выражая соболезнования.

— Спасибо, — поклонилась в ответ хозяйка.

В комнате наступила тишина, нарушаемая лишь грохотом прибоя, доносящимся снаружи. Погибшая девочка хорошо знала эти звуки, подумала Мисако.

— Хорр! Так просто не бывает! — Старик все никак не мог успокоиться.

Впрочем, наверное, глухой на одно ухо и шум прибоя слышит по-другому… Мисако потихоньку прикрыла правое ухо ладонью и прислушалась, тут же поймав взгляд монаха. Было ясно, что он думает о том же самом.

— Маа! — вдруг радостно воскликнула женщина. — Дух Папы будет счастлив, что у нас в доме есть такое замечательное сакэ!

— Хай! А дедушка будет счастлив его выпить, — расплылся в улыбке Дзиро.

32

Утром в День мальчиков Фумико преподнесла Хидео огромного карпа из яркого шелка. «Пусть развевается над нашим домом, когда родится сын!» — сказала она.

Хидео лишь улыбнулся и слегка шлепнул жену по круглому заду. По очень круглому — Фумико округлилась со всех сторон.

— Беременные женщины всегда так толстеют? — спросил он позже мать.

— Бывает по-разному, — ответила она. — Осталось шесть недель до срока… Наверное, мальчик будет крупный.

— Ну почему вы обе так уверены, что будет мальчик? — не выдержал сын. — Ты поосторожнее, а то родится девочка, и меня все знакомые засмеют!

— Да нет, мальчик, и не сомневайся! — уверенно улыбнулась она.

Хидео озадаченно пожал плечами и вышел прогуляться под весенним майским солнышком. Однако его слова гвоздем засели в материнском сердце. Матушка Имаи весь день ходила сама не своя. Мальчик, только мальчик! Как потом смотреть в глаза сестре, если родится девочка, да еще в год Огненной Лошади! Мало она натерпелась насмешек за то, что покорно уступила свою спальню и перебралась вниз. Сестра не хотела слушать никаких доводов, не желая понять, что спать внизу на самом деле удобнее.

Даже музыкантша на уроке пения осуждающе подняла нарисованные брови.

— Так мне не приходится спускаться по лестнице, когда ночью нужно выйти, — объясняла матушка Имаи. — Даже удивительно, как я за столько лет не додумалась перебраться вниз.

— А как у вас складываются отношения с новой невесткой? — с подозрением спросила учительница.