Хризантема

Получить информацию о подруге Мисако оказалось совсем несложно, хватило нескольких телефонных звонков. Сатико Кимура, восходящая звезда модельного бизнеса, обслуживала в основном индустрию развлечений. Выяснилось также, что Мисако работает у нее секретарем. Женщины были примерно одних лет, родились и провели детство в одном и том же маленьком городке в северной префектуре Ниигата. Ходили слухи, что Сатико прежде работала в ночном клубе в Токио, хотя наверняка никто не знал. Во всяком случае, на коротенький отчет для клиента Фукусаве вполне хватило материала.

Хидео аккуратно записал домашний и рабочий адреса модельерши. Он все еще тешил себя иллюзиями, что сумеет без труда умаслить жену и уговорить ее подписать соглашение о разводе. Для этого требовалось лишь встретиться наедине. Пройти через охрану в многоквартирном доме шансов было мало, и Хидео решил наведаться в ателье в надежде, что хозяйки в офисе не окажется.

Однако волею судьбы на месте не оказалось самой Мисако — ей пришлось срочно выехать в Киото за каким-то особенным материалом для костюма известной телезвезды. Когда Хидео приблизился к стойке для клиентов, Сатико как раз выходила из помещения мастерской. При виде молодого человека она застыла на месте. Неверный муж оказался еще красивее, чем на фотографии. Сатико изящной походкой приблизилась к стойке, окидывая одобрительным взглядом безупречный костюм и холеные руки визитера.

— Вы, должно быть, господин Имаи? — спросила она деловым тоном. — Если вы к Мисако, то должна вас огорчить: ее нет в городе. Могу я вам чем-нибудь помочь?

Хидео был ослеплен. Так удивился бы павлин, встреть он павлиниху, чье оперение превосходило бы великолепием его собственное. Сатико слегка поклонилась с вежливой холодной улыбкой. Охваченный смущением, Хидео поклонился гораздо ниже, чем требовалось. Первый раз в жизни он почувствовал, что краснеет.

Сатико поняла, что мышка попалась, теперь можно было и поиграть. Объект для игры более чем подходящий, а старый партнер порядком поднадоел. В конце концов, развод уже практически состоялся, а у новой жены скоро будет слишком много хлопот, чтобы следить за мужем.

Размышляя так, она слушала вполуха его сбивчивые объяснения насчет важности встречи с Мисако.

— Вашей супруге, господин Имаи, — произнесла она холодно, — пришлось перенести ужасные страдания, и я, как ее подруга, целиком и полностью на ее стороне. Мисако не сможет поговорить с вами, адвокат это строго-настрого запретил. — Слегка наклонив набок голову, она пристально посмотрела в глаза молодому человеку и продолжала медленно, словно раздумывая: — В то же время, поскольку ваши дела меня прямо не касаются, я не вижу большого греха в том, чтобы вас выслушать. Разумеется, я не собираюсь выступать в роли посредника, — добавила она, поджав губы, — более того, считаю, что будет лучше, если мы сохраним наш разговор в тайне… Как вы считаете, господин Имаи?

Хидео стоял в растерянности, потеряв дар речи. Сатико бросила взгляд на часы.

— Я как раз собиралась обедать, почему бы вам не присоединиться? Здесь неподалеку очень милый ресторанчик, там нам никто не помешает…

Набросив поверх костюма от Шанель кашемировую шаль, она грациозно поплыла к выходу. Хидео как завороженный двинулся следом. Мыслей в голове почти не осталось. Жена, любовница, развод — все осталось на обочине, беспощадно вытесненное ослепительным блеском экзотической красотки.

20

Вновь Огненный Конь.

Помнит разве луна.Тот прошлый пожар.

Ущербный месяц блестел яркой запятой в ночном небе над древним городом Камакурой. Кэнсё сложил листок со стихотворением в стилизованную фигурку лошади. За несколько минут до полуночи он вышел из храма в сад, желая встретить Новый год наедине со своими мыслями. Скрестив руки на груди и задрав голову кверху, дзэнский монах застыл в ожидании.

За стеной по ту сторону зарослей бамбука толпы горожан, разодетых по-праздничному, направлялись, весело болтая, в синтоистские храмы, чтобы в эту последнюю ночь декабря просить многочисленных богов об удаче.

Раздались первые удары колокола. Наступал Сёева ёндзю-ити, то есть сорок первый год правления императора Хирохито, по европейскому счету тысяча девятьсот шестьдесят шестой. Но самое главное, это был год Огненной Лошади, когда рождаемость в Японии резко падала и во много раз увеличивалось число абортов. Особенно несчастливыми считались родившиеся девочки. Редко кто мог похвастаться, что застал Огненную Лошадь дважды. В соответствии с восточным шестидесятилетним циклом в последний раз она приходила в далеком 1906 году, когда на троне еще восседал Мэйдзи, дед нынешнего императора.