Хроника Битвы при Дагоне

Имперцам, изначально планировавшим нанести упреждающий удар, в итоге самим приходилось выдерживать атаку за атакой, думая лишь о том, как бы избежать следующей. У них не оставалось иного выхода, кроме как отступать вглубь собственных построений, так как попытка продвинуться вперёд делала их целью для сосредоточенного огня противника. Таким образом, имперский флот вскоре превратился в плотную сферу из кораблей. Но это лишь заставило их потерять свободу движения и превратило в живую мишень.

С другой стороны, хотя войска Союза и окружили противника, они не могли создать достаточно плотного окружения ввиду своей малочисленности. Если бы имперцы смогли успокоиться и построиться в веретено или конус, то прорвали бы окружение, и как минимум половине кораблей удалось бы спастись. Но, к сожалению, они не использовали эту стратегию. В основном, конечно, это произошло из-за кропотливо организованной Лин Пяо и Йозефом Топпаролом осады, не позволяющей им собраться с мыслями. Неустанные яростные атаки Союза в сочетании с тактикой сужающегося окружения поставили главнокомандующего экспедиционным корпусом Империи под огромное психологическое давление и ввергли в состояние паники, так что вся система управления оказалась на грани распада.

Имперские войска потеряли всякую возможность сопротивляться, и сферическое образование всё сильнее уменьшалось в размерах. Союз же использовал всю свою огневую мощь и уничтожал корабль за кораблём, превращая их в шары белого огня. Некоторые корабли, оказавшиеся слишком близко друг к другу, взрывались в результате цепной реакции, другие же теряли управление из-за ударов энергетических волн и не могли избежать вражеских атак.

Неизвестно, в какое точно время, но вскоре битва окончательно превратилась в избиение, и каждую секунду огонь безжалостных орудий уносил множество жизней.

XX

24-го июля, в 04:30, имперский экспедиционный корпус был полностью уничтожен. Счастливых выживших, кому удалось избежать преследования врага и вернуться в имперскую столицу Один насчитывалось лишь 368 200 человек, 8,3 % от изначального числа.

Что же касается Союза, то из 2 500 000 выжили 2 340 000 солдат и офицеров, и ни один адмирал не погиб. Весь личный состав был в восторге от этой решительной победы.

— Битва окончена. Закончив с делами на поле боя, сразу же возвращаемся домой. Приготовьте двести тысяч ящиков шампанского, чтобы отпраздновать победу! — Лин Пяо, покидая мостик, сказал, чтобы связисты отправили это сообщение в столицу, а затем исчез. Поскольку в свою каюту он так и не вернулся, весь штаб искал его повсюду. Лишь позже выяснилось, что он ушёл в каюту корабельной медсестры. Исполняющий обязанности командующего, которому пришлось отвечать за все неотложные дела после битвы, был в ярости.

— Проклятье! Почему мне поручают все скучные и хлопотные задания! Только и знают, что перекладывать свою работу на меня, вместо того, чтобы найти решение самостоятельно! А у меня нет даже времени передохнуть!

XXI

Положение побеждённых полностью отличалось от положения победителей.

Принца Герберта в последний момент спасли храбрые солдаты, прорвавшиеся через окружение, но провал операции ошеломил его. Теперь он стал тем, кто не оправдал надежд своего отца, одним из побеждённых, позволивших авторитету Империи и чести её вооружённых сил оказаться втоптанными в пыль.

Ингольштадт собрался было покончить с собой, но подчинённые вовремя успели отобрать у него пистолет. Он горько рассмеялся и сказал:

— Боюсь, что мне, так или иначе, не суждено погибнуть от руки врага…

Как и предполагалось, после возвращения в столицу Империи, Ингольштадт был доставлен в тайный военный трибунал, чтобы дождаться приговора.

Правительство не сообщило обществу о крупном поражении при Дагоне, заявив лишь, что имперские войска сами решили отступить в связи с неблагоприятными условиями. Однако такая большая потеря лица для огромной Империи означала, что необходим жертвенный козёл отпущения. Такая роль, естественно, не могла достаться члену священной и неприкосновенной императорской семьи. И, разумеется, эта «тяжёлая обязанность» стала последним делом в жизни Ингольштадта.

Военный трибунал приговорил адмирала к смертной казни. Его не только заставили взять на себя ответственность за поражение, на него также возложили всю вину за некомпетентность руководства. Нехватка припасов, как «выяснилось», объяснялась организованными им кражами и взяточничеством, а путаница в коммуникациях произошла из-за его сговора с врагом и намеренной диверсии. На протяжении всего оглашения приговора Ингольштадт хранил торжественное молчание. Он не оправдывался и никого не критиковал. Было ли это потому, что он уже распрощался с жизнью? Или, быть может, он искал прощения у погибших в битве? А может, и то, и другое? Ответа так никто и не узнал.