Хроника чувств

Не мужество и не какая-либо определенная моральная позиция были причиной того, что Киевская пожарная команда со своими 216 машинами переправилась на восточный берег Днепра, чтобы спасти личный состав и технику от наступавших фашистских орд. Точно так же не было никакого мужества или определенной моральной позиции, сказал адъютант начальника пожарной команды, в том, что мы, увидев с другого берега пожары в городе, на полном ходу вместе с конвоем поехали через мосты обратно, в город. Это было делом профессионального навыка, а не каким-то духовным, возвышенным порывом, относящимся к области морали.

Адъютант С. И. Антонов заварил чай. Расспрашивавший его журналист Ягорский обмакнул кусочек сахара в чай и положил его на язык.

Ягорский: Так вы хотите сказать, что все это в некотором роде заложено в скорости машин?

Адъютант: Именно. Все зависело от общего взгляда, которого у нас не было, когда мы в течение 13 часов с начала тревоги в некотором роде поспешно тушили один из кварталов, пробиваясь сквозь огонь: в этот момент мы видели не пожар, а объект. Мы смотрели, так сказать, брандспойтами, а не глазами. А обратно мы повернули потому, что увидели весь Киев в дыму от пожаров.

Я.: Вы утверждаете, что еще вполне исправные, хотя и несколько потрепанные, машины словно сами собой двинулись в сторону фронта (откуда вы только что вырвались)?

А.: Я, конечно, не буду отрицать, что в машинах были пожарные и командиры.

Я.: Но профессиональная стихия при виде масштабов пожара двинулась в сторону всего объекта в целом, так сказать, механически?

А.: Именно этому мы и были обучены. И техника была как раз для этой цели.

Я.: Видели ли вы немцев?

А.: Мы проехали мимо них.

Я.: С какой скоростью?

А.: Быстро.

Я.: Вы не боялись, отправляясь к немцам в пасть, что вас обстреляют, возьмут в плен?

А.:

Мы на них не смотрели.

Я.: Но вы видели, что это немецкие войска?

А.: Так мы сквозь них проехали.

Я.: Как реагировали немцы?

А.: Удивленно. Немного растерянно.

Я.: Они стреляли?

А.: Нет. Ведь было ясно, что мы едем к мостам.

Я.: То есть вы хотите сказать, что немцы были внутренне согласны на ваш проезд, а это ни много ни мало 216 машин с красными звездами, направлявшихся в город?

А.: Они пришли в замешательство, кричали нам, а мы уже пролетели как одна машина.

Я.: Но ведь это была колонна?

А.: Наверное, они были изумлены.

Я.: Вы ведь сказали, что не смотрели на них?

А.: Мы видели пожар, который на расстоянии пяти километров был для нас еще как одно целое.

Я.: Вашим глазам не хватало времени, чтобы различать частности?

А.: Верно. С одной стороны, надо было объезжать разрушения, воронки, держать скорость всей колонны, с другой стороны — взгляд был прикован к объекту, которого теперь не было видно из-за множества деталей.

Я.: То есть вы вообще не можете сказать, что думали немцы, как они реагировали?

А.: Почему же. Мы следили за их поведением, чтобы тотчас же отреагировать.

Я.:

Что бы вы стали делать, если бы немцы вас обстреляли?

А.: Кое-где и стреляли, мы ехали под огнем.

Я.: Только что вы сказали, что немцы растерянно смотрели, но не стреляли.

А.: Вы неверно меня поняли. Разумеется, после того как они несколько пришли в себя, некоторые бросились наперерез. Мы их сбили и проехали, не останавливаясь.

Я.: Прежде вы говорили иначе.

А.: Это были частности, потому что главного они не меняли. Мы полагали, что наши действия были совершенно ясны с профессиональной точки зрения и были понятны противнику. Это и удерживало его.

Я.: Было ли у противника время оправиться от изумления?

А.: Вам трудно все это понять, потому что вас там не было. Фашисты со своей примитивной манерой мыслить не могли сразу переключиться с «понимания», к чему бы оно ни относилось, на «проявление враждебности», если «понимание» относится к чему-либо, что само по себе не является «вражеским». Мы же ехали тушить. Враг должен был, по чисто профессиональным воинским соображениям, сначала внутренне переключиться. А при такой комбинации мотивов он ничего не может предпринять, даже если он имеет численное преимущество и вооружен. Можно сказать, у самого оружия в таком случае нет тенденции стрелять. А тем временем нас уже и след простыл.

Я.: Вы сказали, что не смотрели на них, а теперь развернули целую теорию о реакции немцев на случившееся. Как у вас все это сходится?

А.: Оно и не сходится. Представьте себе конкретно колонну. Мощные и быстрые машины, вылетающие из-за поворота на главную улицу, и при этом их заносит на тротуар, потому что масса у машин порядочная. И у нас в самом деле были впечатления двоякого рода. С одной стороны — предельно детальные, например не врезаться в афишную тумбу сразу за поворотом, когда борт тротуара в шестидесяти сантиметрах от левого колеса, а с другой стороны — очень общее впечатление от высоты поднявшегося дыма, который мы увидели издалека минут за двадцать до того. Может быть, наши глаза видели и еще что-нибудь, но для достижения цели эти частности не имели значения.