Хроника чувств

Просвещенная женщина, опрометчиво полагаясь на свои психологические познания, допустила ошибку, согласившись, чтобы этот недалекий тип сопровождал ее, словно собачонка. Она полагала, что в терапевтических целях это допустимо, ведь она установила, что с точки зрения психической у него нет никаких отклонений. Он только испытывал адаптационные трудности: когда в поле его зрения вся работа была сделана, то есть не было никаких новых жертв, не получавшая применения агрессивность находила выход в проявлениях насилия. Она назвала это «выражением неверия в обладание, не связанное с опасностью». Психологическая интерпретация была здесь бессильна, и задача состояла в том, чтобы переключить его ценную и неукротимую энергию «на более высокие цели». Дело стоило того, чтобы помочь ему советом. Она хотела, так сказать в факультативном порядке, получая удовольствие от достигнутого результата, попытаться поставить его на службу самому себе; таким образом, она не собиралась стать чем-то вроде моральной бандерши этого сутенера — это было бы проявлением своекорыстия, — а лишь помочь ему стать более совершенным сутенером самого себя.

Пока она анализировала его во время занятий, ее утонченный импульс был защищен от воздействия этого мужчины: благодаря разделенности занятий во времени, а также из-за конкуренции других пациентов. Когда же он был готов стать ее слугой и семенил рядом с ней по пути на вокзал, дело обстояло иначе. Она участвовала в этом всецело, и как целая личность она испытывала наслаждение от доставшегося ей «бесхозного добра». Внутренне она присвоила себе этого симпатичного молодого человека, желая помочь его развитию. Корысть была при этом исключена.

Однако неповоротливый, простодушный, упорный, по-собачьи верный спутник умел наблюдать и знал, что никто в мире не может создавать частную собственность без корысти. В том числе и личность, получившая в ходе образования способность «не обращать внимания на несущественные вещи». Тогда она сама становится бесхозным добром и ее могут прибрать к рукам. Хитрый пес, увязавшийся за ней и проникший в ее сердце как представление о собственности, не отпускал цепочку, привязывавшую ее к сфере его интересов. Возникали компромиссы. Она не могла отказаться от некоторых позиций, и ей пришлось отучить его обращаться с ней так же, как он это делал со своими обычными лошадками. Зато она соглашалась — уже чтобы не потерять эту собственность — зайти с ним в какой-нибудь ресторанчик, а позднее и в пансион. Учитывая разницу в образовании, она не считала эти события существенными, но ей важно было — учитывая внутреннее опустошение в ходе бескорыстной терапии в течение недели — соблюдение равновесия.

Поэтому она согласилась, когда он потребовал (при этом он дергал за воображаемую цепочку ее инстинкта собственницы, угрожая, что в противном случае удерживающая его цепь может оборваться), чтобы она занялась его девушками. Это была интересная задача, потребовавшая полного включения ее интимных познаний (все это находилось ниже образовательного уровня). И вот она занялась наставлением девушек, совершенствуя их методы работы. То есть она учила, что обрабатывать городского мужчину или американского офицера (по курсу 1 марка восемьдесят за доллар) — совсем не то, что деревенского парня. Сама она заниматься практикой отказывалась, однако согласилась, чтобы Максимилиан познакомил ее с одним банкиром, в результате чего возникли длительные, прибыльные для обоих отношения.

Ей было уже все равно, что необразованный симпатяга за посредничество получил гонорар в 20 тысяч марок, и при этом тут же принялся за старое и разнес в квартире ее нового любовника ценную мебель. Она объяснила банкиру психологические основы содеянного: человек, благодаря которому они встретились, всегда испытывал отчаяние от реализации своих волевых устремлений и выражал это отчаяние во вспышках насилия. Счастливый финансист об этом вскоре и думать забыл.

Зато сутенер быстро вернулся в состояние верного пса, поджидал ее на углах, порывался нести ее вещи, настолько легкие, что она предпочитала носить их сама. Он явно ждал, терпеливо или расчетливо, что цепь снова станет крепче и вновь впустит его, своего слугу, в сердце, что она, чтобы воспользоваться им (безо всякой корысти), опять принесет ему прибыль; он ждал и бежал за ней, «словно надеясь, что она еще бросит ему кость».

Холод — не энергия