Хроника чувств

Фред был уязвлен. Но она не могла сказать иначе. Неправдой больше или неправдой меньше в этой жизни — было для нее не так и важно. Но слова «Я люблю тебя» обладают магическими свойствами. Произнести их, полагала она, можно только раз в жизни, и в этом случае я бы наверняка ничего не сказала от суеверного страха, чтобы не спугнуть ту частичку любви, которая есть.

День рождения ребенка

После сражения под Смоленском время работало против императора. Своими маленькими шагами (ноги у него были короткие) он пытался поймать неслышное движение маятника. В медлительности не упрекнешь.

Из кареты — сразу, в несколько шагов до чана с водой, помыться, затем в гардеробную, чтобы появиться при параде, оттуда дробным шагом императорского цейтнота в детскую. Прислуга и свита короля Римского, императорского сына, уже обратила внимание ребенка, судорожно напряженного, на приближение отца…

Император опускается на корточки. Он хочет, чтобы сын поспешил к нему в объятья, поэтому останавливается метров за десять до ребенка. Мальчик ковыляет, приближаясь к императору.

Император: Сидеть он все еще не может?

Придворный: Нет, сир.

Император: Что еще он не может?

Придворный: Не то чтобы мы что-нибудь такое замечали… Он лежит, приподнимается и почти без перехода встает или идет. Единственное, что обращает на себя внимание, так это то, что принц не может сидеть. В остальном ребенок нормальный.

Император: Считайте, что я не слышал такого неуместного выражения.

Придворный:

Безупречный императорский ребенок…

Император: Только сидеть не может. А что он делает со стульями?

Придворный: Он прислоняется к ним.

Император: Может ли при этом показаться, будто принц сидит?

Придворный: Попозже, может, и будет на то похоже.

У императорского ребенка был выбор из множества детских кресел; складной трон, изготовленный инженерами старой гвардии, два горшка, металлический и деревянный. Но он никогда не сидел на них. Он был послушным ребенком. Он бежал к императору, когда тот произносил (посвистывая сквозь зубы) «dada», как дети называют лошадку, а когда отец разворачивал его, отправлялся назад, к ждавшим его камердинерам. Туда-обратно, туда-обратно. Мальчик не то чтобы очень радовался, но повиновался. Кто знает, чему бы ребенок научился у отца за полчаса и что бы еще он сделал, но для такого долгого общения у императора не было времени.

В те годы император утратил доверие к своему счастью. Он следил за тем, чтобы король Римский был образован согласно соответствующему плану и подготовлен для выполнения в дальнейшем императорских обязанностей, однако осторожно, потому что момент возникновения нового императора не поддается планированию. В то же время император не был тверд в своих представлениях, он не менял воспитателей, если замечал, что они пытаются подольститься к принцу, стараясь уже сейчас стать незаменимыми. Они верили в наследника, а он — уже не верил в наследование.

Происшествие

Автобус компании «Санрайз» в направлении Саусхолд — Ориент на Лонг Айленде отправляется в половине седьмого вечера от угла Третьей авеню и 44-й улицы. Таксист довез Габи до Шестой авеню (якобы он не расслышал), затем повернул к пересечению 42-й улицы и Третьей авеню, взял деньги; она помчалась и добежала до несчастливого автобуса с минутным опозданием, водитель, уже начавший выруливать, открыл ей дверь и двинулся в путь; проехав тоннель, автобус отправился на восток, поднимаясь в гору. Бесконечная вереница красных огней на несколько часов. Она тут же заснула, потому что здесь, на заднем сиденье автобуса, никаких причин для стресса не было.

Автобус остановился. Водитель вышел. Пассажиры столпились у автобуса. Машины на другой стороне дороги. Где-то дальше сообразили останавливать подъезжающие машины.

Она проснулась не сразу, то есть голова ее уже работала, но глаза еще не запечатлевали того, что она видела. Она нагнулась вперед, поднялась, как и другие, вышла из автобуса. В лучах фар лежал олень с переломанными передними ногами. Он «полз» через дорогу, пытаясь добраться до другой стороны автострады.

— Может, пристрелить животное? Оно мучается…

— Да, и из чего я должен стрелять? — спросил водитель. — Разве что переехать его еще раз.

— А если позвонить в ветлечебницу? Вызвать ветеринара?

— Как позвонить? Может, у вас рация есть?

Животное несколько минут тихо лежало среди машин, глаза его были широко раскрыты, но было непонятно, то ли его слепил свет, то ли оно напряженно всматривалось. Зрители уже было успокоились, некоторые вернулись в автобус, машины на другой стороне уже медленно двинулись.

Но тут животное снова попыталось подняться (и тут же снова упало на брюхо), скулящий звук сопровождал эту «отчаянную попытку», если считать, что животное способно на отчаяние.