Хроника гнусных времен

– Она думала, что оно стоит семь рублей, – сказал Кирилл, – не обращайте внимания. Если она не придет в себя, мы макнем ее в Неву.

– Я думала, что бабушка, – продолжала бормотать Соня как в бреду, и Кирилл подумал, что ее на самом деле придется полоскать в Неве, – я думала, что бабушка оставила мне стекляшки. Я думала, что она меня разлюбила. Что она меня презирала. Я думала, что она хотела мне напомнить, что я ничего не стою. Что я недостойная. А она… она… оставила мне бриллианты. И завещание не изменила. Даже после того.

– Спасибо, – поблагодарил Кирилл ювелиров, – кофе был изумительный. Я такого не пробовал никогда в жизни.

– Заходите, – пригласил Франц Иосифович, поглядывая на Соню, – приводите барышень. Мы всегда варим кофе после того, как выстрелит пушка. Будем рады. Да.

– Сонечка, пошли, – Настя потянула Соню за руку, – спасибо вам большое, Франц Иосифович, и вам, Михаил Эрастович. Кофе был необыкновенный.

Кирилл почти выволок Соню из мастерской. Почему-то она упиралась, не шла, а он тащил ее и злился так, как не злился никогда в жизни.

Даже когда отец заставлял его писать “план самосовершенствования” на неделю вперед, а потом следовать этому плану и вписывать в отдельные графы свои достижения.

Он был совершенно уверен в своей правоте с той минуты, когда увидел в окошечке Светиного мобильного номер телефона. Он знал абсолютно точно, что вся затея со звонком – попытка в очередной раз обмануть дуреху Соню, обвести вокруг пальца, ведь это было так просто. Соня поверила бы – она привыкла верить во все самое плохое.

Вот в то, что ожерелье подлинное, она поверила не сразу и, кажется, еще не до конца.

Она не стала бы ничего выяснять, она не разрешила бы никому “вмешиваться в историю” и потеряла бы бабушкино наследство и остаток веры в людей.

Вынырнув из ювелирного подземелья в солнечный свет и жару, Кирилл большими шагами пошел к машине, таща за собой Соню, как провинившуюся дворнягу на поводке. Настя шла следом и молчала, не задавала ни одного вопроса.

Правильно делала, что не задавала.

Черт возьми, кем нужно быть, чтобы так… так подло обманывать беззащитную нищую дуреху, которая работает день и ночь и носит кримпленовые платья и клетчатые юбочки образца семидесятых?!

Тетей Александрой? Братом Владиком?

Она очень удобна в качестве уборщицы, поденщицы, подавальщицы, подтиральщицы, вязальщицы – и так далее. Она до такой степени не верит в жизнь, что с первого слова поверила в неуклюжее вранье, поверила, потому что знала твердо – она не достойна ничего хорошего.

Ее никто не любит. Бабушка и та посмеялась над ней, завещав ничего не стоящие стекляшки.

От семидесяти до ста тысяч долларов, пропади оно все пропадом!..

Кирилл наотмашь распахнул дверь своей драгоценной машины и впихнул Соню внутрь. Сел за руль и завел мотор.

Рядом уселась Настя. Вытянула ремень и защелкнула его в замке. От негромкого звука Соня вздрогнула, как будто выстрелила пресловутая пушка в Петропавловской крепости. Вздрогнула и уставилась на Кирилла. В зеркале заднего вида отразились ее красные кроличьи глаза.

– Я не стану говорить: мы же вас предупреждали, – выговорил он с бешенством, – но все-таки вы редкостная идиотка. Первосортная.

– Кирилл!

– Да. Идиотка.

Соня еще посмотрела на него и вдруг упала лицом в ворс дивана. Костлявые плечики затряслись.

– Не приставай к ней, – приказал Кирилл Насте, которая моментально полезла через сиденье – утешать, – она сама придет в себя. Нельзя позволять всем окружающим так над собой измываться. Кинофильм “Чучело” хорош только для знатоков кино. Применять его на практике не стоит, Соня.

Она все рыдала и даже начала подвывать, и Кирилл отвернулся от нее.

Мотор негромко урчал, из кондиционера тек прохладный воздух, затекал за воротник, обдавал потную спину.

Ну и черт с ними, подумал Кирилл неизвестно про кого.

Зато теперь он хоть может быть уверен, что историю с ожерельем затеяла не сама Соня. И на том спасибо.

Он сдал назад и вывернул из узкой подворотни.

– Здесь нет левого, – предупредила Настя, – давай направо и под мост.

– Не хочу под мост, – пробормотал Кирилл и, прицелившись, выскочил в узкий просвет между машинами. Ему сердито посигналили сзади, и он нажал на газ.

– В Москве все так ездят? – спросила Настя язвительно.

Кирилл ничего не ответил. Предполагалось, что Настин любовник – коренной петербуржец, и было странно, что она об этом забыла.

– Куда мы едем, Кирилл?

Он посмотрел на Соню. Она больше не рыдала, лежала тихо, только плечи время от времени вздрагивали.

Ладно. Все равно конспиратор из него никакой.

– Мне нужно в отель. Позвонить.

На повестке дня была еще одна родственница, гораздо более красивая и несколько не в меру раскрепощенная, но также до отказа переполненная комплексами. Ее “темное дело” было Кириллу более или менее ясно, но все же требовалась дополнительная проверка.

– А мы? – спросила Настя.

– А вы кофе попьете. В лобби-баре. Это недолго.

– Кому ты хочешь звонить? Кирилл промолчал.

Соня поднялась с дивана, качнулась, как кукла, и села прямо. Одна щека у нее была красная, а другая бледная.