Хроника гнусных времен

– Мне нужно домой, – сказала она, – высадите меня где-нибудь, и я поеду домой.

– Куда домой, Сонечка?

– В квартиру. Забрать фонендоскоп. Если я не привезу фонендоскоп, мама обо всем догадается.

– О чем именно догадается ваша мама? – спросил Кирилл. – О том, что вы ехали в Питер в одной машине с мужчиной? И таким образом опозорили себя окончательно?

– Она догадается, что я… поехала узнавать про ожерелье. Она очень расстроится.

– Расстроится?! – не веря своим ушам, переспросил Кирилл. – Ваша мама расстроится потому, что ваше наследство составляет сотню тысяч долларов?!

– Ну да, – обыденно сказала Соня, – бабушка ей ничего не оставила. Только Библию. С выделенными изречениями.

– Например, какими?

Соня неожиданно тускло улыбнулась и посмотрела в окно. Около губ у нее собрались морщинки:

– “…какою мерою мерите, такою отмерено будет вам и прибавлено будет вам… ибо кто имеет, тому дано будет, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет”. И все в таком духе. Мама страшно обиделась. Плакала, не спала. Она не переживет, если узнает, что ожерелье настоящее. Просто не переживет.

– Ничего, – сказал Кирилл. Соня его раздражала. – Переживет. Вы ей отдадите ваше ожерелье или денежки, чтоб хлопот им с Владиком поменьше, и все будет в порядке. Она утешится. Так что наплюйте на фонендоскоп.

– Я не могу, – сказала Соня твердо.

– Зато я могу.

Он снова нажал на газ так, что Настя откинулась назад, вылетел из-под светофора и перестроился из крайнего левого в крайний правый ряд. Настя еще ни разу не видела, чтобы он так ездил.

Он вырулил к “Рэдиссону” и втиснул машину в игольное ушко между двумя “Мерседесами”.

– Поосторожней с дверьми, – велел он и выбрался со своего места. – Соня, выходите.

Швейцар уже распахивал перед ними вход в Сезам, улыбался приветливо и подобострастно, как и полагается швейцару, а Соня все копошилась около его машины. На чистой мостовой, в рамке из дорогих машин, нарядных людей и солнечного света она выглядела еще хуже, чем на самом деле.

– Зачем ты нас сюда привез? – тихонько спросила Настя.

– Мне нужно позвонить, – ответил он упрямо. – Я не хочу звонить с мобильного или из твоего дома. И вообще, если бы ты знала, как мне все это надоело!..

Соня выбралась из-за ряда машин и неуверенно ступила на тротуар.

– Я не могу, Кирилл, – проговорила она и посмотрела испуганно, – я туда не хочу.

– Ничего не попишешь, – сказал он и подтолкнул ее вперед, – все вами помыкают, и я тоже. Вам не привыкать.

Он стремительно пролетел мимо стойки портье, мельком кивнув ему, мимо фонтанов, кожаных кресел, зеркал, цветов, мимо золотых дверей, мраморных лестниц, китайских ваз, белого рояля, мимо колонн, сверкающих чистым стеклом перегородок, и вырулил к бару.

– Садитесь, – сказал он, – садитесь и ждите меня.

Он дернул Соню за руку, и она проворно опустилась в кресло, как будто спряталась. И подобрала ноги в потрескавшихся босоножках.

– Кофе, – приказал Кирилл подлетевшему официанту, – или вы будете чай, Соня? Нет? Значит, два кофе. И мороженого, что ли! У вас есть мороженое?

– Конечно, – уверил официант и вознамерился было положить перед Соней тяжелую папку. Кирилл папку захлопнул и сунул официанту под мышку.

– Значит, мороженое. Да, и еще минеральную воду. Со льдом и лимоном. А я пошел. Если все съедите и заскучаете, закажите еще. – Он вдруг наклонился и поцеловал Настю. По-настоящему поцеловал, а не просто так приложился. – И не вздумайте напиваться.

Официант смотрел во все глаза. Еще три дня назад Кирилл ни за что не сделал бы ничего, что могло вызвать такое изумление. Теперь ему было все равно.

Ну, почти все равно.

Он поднялся в свой номер, встретивший его привычным отельным уютом и запахом свежих цветов, и первым делом снял с себя рубаху, которая липла к спине. И помотал головой из стороны в сторону.

В затылке катался тяжелый свинцовый шарик – следствие удара доской. Он становился то меньше, то больше, но совсем не исчезал. После кофе Михаила Эрастовича, к примеру, он стал кататься особенно активно.

Кирилл подумал немного, зашел в ванную и полил голову холодной водой. Счастье, наступившее после этой процедуры, было таким полным, что он на несколько мгновений забыл, что ему нужно звонить, выяснять, выспрашивать – продолжать свои сыщицкие изыскания.

Вчера в этом самом номере – неужели только вчера? – они с Настей занимались не только сыщицкими изысканиями. У них было несколько более интересное занятие, которому они посвятили основное время. Пожалуй, в Дублина они совсем не станут выходить из отеля, и черт с ним, с океаном, темным пивом и Джеймсом Джойсом.

Хотя тогда непонятно, зачем вообще тратить драгоценное время на перелеты, вполне можно ограничиться именно этим номером в “Рэдиссоне”, и лететь никуда не нужно.

Кирилл засмеялся и сел к телефону.

Интересно, они уже выпили свой кофе или все еще пьют – его Настя, вся изнывающая от сочувствия к Соне, и сама Соня, мечтающая добыть фонендоскоп, чтобы “мама ни о чем не догадалась”?