Хроника пикирующей России. 1992-1994

Было заявлено, что Россия-СССР — аномальное общество, «выкидыш цивилизации». Этот урод должен быть растерт в порошок, а затем принят в цивилизацию в соответствующей ему нише внутри «третьего мира». Напротив, деление мира на богатые и эксплуатируемые страны нормально и вечно, и будет поддерживаться всеми силами «первого мира» вплоть до геноцида любых масштабов. Данную идеологическую схему (неолиберализм и евроцентризм) взял за основу политический режим России. Что означает интеграция небольшой страны (скажем, Туркмении) с огромной Россией, управляемой таким режимом? Очевидно, нечто совершенно иное, чем СССР. Скорее всего, воспроизведется модель человечества, построенного в соответствии именно с «новым мировым порядком», с разделением федерации на «первый» и «третий» мир.

Что же компенсировало социокультурные различия народов в СССР? Союз соединяла общая идеология, которая с большим или меньшим напряжением преломлялась в культуре разных народов: по-одному в Латвии, по-другому в Туркмении. Огромной буферной силой служила РСФСР, через которую и соединялись столь разные полюса. Соединяющая СССР идеология стояла на великих идеях и образах: образе семьи народов и идее единой исторической судьбы. Как только политический режим РФ поднял знамя, на котором написано РЫНОК, вся конструкция рухнула. И даже оговорка: Союз восстановится, когда будет сменен нынешний режим в России, не меняет дела. Что при этом режиме воссоединение невозможно — очевидно. Не захочет этот режим огорчать дядю Сэма, вся цель которого в холодной войне в том и состояла, чтобы расчленить СССР. Но и оппозиционные партии в большинстве своем стоят за «рыночную экономику». Так вопрос в том: возможна ли при этом интеграция и какого типа?

Конечно, и устройство жизни по модели семьи должно было меняться, а в СССР темпы изменений отстали от времени. Ведь и семья живет циклами. Одно дело, когда братья живут в одном доме, где суровый отец за столом бьет ложкой по лбу озорника, а другое дело — когда братья выросли, а ложкой пытается хлопнуть человек, не имеющий авторитета. Но все же братья, даже живущие своими домами, составляют семью, а не рынок. И переход к жизни по модели рынка — колоссальное изменение. Вот оно и создало скачкообразный рост культурных различий между народами СССР.

Переход к рынку меняет даже чувство пространства, прежде всего земли. Для страны-«семьи» глубокий смысл имеют слова: «Не уступим ни пяди родной земли». На едином понимании этих слов строится важнейшая скрепляющая сила Союза — армия. А при рынке эти слова имеют сугубо геополитический смысл и не трогают среднего человека. Что они значат для испанца в Андалусии, где земли на побережье скуплены арабскими шейхами, немцами и японцами? А рядом Гибралтар — часть Испании, колония Англии. Тревожит ли это испанцев, даже жителей Гибралтара? Нисколько.

Начиная с 1988 г. множество исследований показало: в Прибалтике половина населения выбирает образ рынка как основу человеческих отношений, в России — небольшая, но заметная часть (главное, значительная часть интеллигенции, влияющая, хотя бы временно, на общественное сознание), а в регионах с мусульманской культурой — ничтожная часть. Слом общей «нерыночной» идеологии привел к разкому мировоззренческому разделению народов и регионов. Страны и области, где в культуре народов сильны нерыночные принципы, испытывают естественное стремление отгородиться от «рыночных» режимов самыми разными барьерами.

Как же представляют себе коммунисты-рыночники «раскрытие» таких стран? Ведь общество, сохраняющее общинные принципы и значительный компонент уравнительства (например, субсидированные цены), не может раскрываться рыночному обществу — оно будет им разорено. Это мы, кстати, видим и на примере самой России, где еще сохранены многие остатки советского уравнительства. Не раскрывается Западу даже Япония, не говоря уж о Тайване или Малайзии. Интеграция Европы идет через планомерное разрушение всех внутренних солидарных общинных стркутур. Страны уже почти сравнялись, и все равно это очень травмирующий процесс (особенно в деревне). Вот в Испании правительство социалистов давно ввело бесплатное посещение музеев для испанцев. Маленькая, но радость. И вот, Европейское сообщество, уравнивая условия, обязало Испанию отменить эту уравнительную льготу. Мелочь, но воспринята очень болезненно. А что же говорить о дешевом хлебе, который едят в Татарстане или Туркмении? Каково им будет интегрироваться в «рыночный СССР»? Захотят ли их жители поступиться своими принципами (а отношение к хлебу — не столько экономика, сколько культура) ради выгод интеграции? Не заманчивее ли будет сближение со странами, утверждающими уравнительный идеал — если не социалистический, так исламский?