Хроника смертельного лета

Когда белый «лексус» Ланского, рассекая лужи, подплыл к зданию театра, Анна ждала у служебного подъезда, с трудом удерживая в руках зонт, терзаемый порывами ветра. Не вылезая из машины. Антон открыл ей дверь.

– Как это я тебя еще терплю, – хмуро бросила Анна, усаживаясь и отряхивая длинные светлые волосы. Антона обдало веером брызг. – Мокро? Так тебе и надо. Другая бы уже орать начала.

– Ты – не другая, – ответил Ланской и нежно поцеловал ее во влажный белокурый завиток у виска. – Ты – моя половинка. Но телефон включай иногда – для разнообразия.

– Я – твоя четвертинка, – невесело отшутилась Анна. – С половинками так не обращаются…

– Я хорошо с тобой обращаюсь, – улыбнулся Ланской, – спроси Катрин. Она повторит – кстати, в который раз? – что тебе со мной повезло.

– Сказать-то она скажет, – кивнула Анна, – но что она при этом подумает?

Антона охватило радостное возбуждение от того, что она рядом – эта красивая и утонченная женщина, невесть что в нем, скучном юристе, нашедшая. Он познакомился с ней на приеме, который устроил его холдинг по поводу открытия выставки современного абстрактного искусства. Анну представили ему, главному юристу компании, как восходящую звезду российского балета. Скромный и даже застенчивый, что всегда служило предметом для шуток его друзей, он остолбенел от ее изящества, красоты и врожденного благородства. Коктейльное платье-футляр цвета слоновой кости оттенялось ожерельем из белого жемчуга, который впоследствии оказался призом за победу на каком-то японском балетном конкурсе. Он обратил внимание, что она так и простояла весь вечер с одним бокалом шампанского в руках, время от времени поднося его к губам.

Но больше всего Антона поразили ее ладони, маленькие, легкие, с длинными пальцами и аккуратными, коротко обрезанными ногтями, без малейшего намека на лак – он ненавидел яркий лак на женских руках – такие руки его пугали. Антон был настолько ошеломлен, что ему даже в голову не пришло попросить у нее номер телефона, и он потом долго, смущаясь и придумывая смехотворные предлоги, доводил до белого каления секретаршу, заставляя ее найти хоть какие-нибудь контакты прекрасной балерины…

– Завтра большой сбор, как я понимаю? – услышал Антон голос Анны, Уже несколько минут он молча вел машину. Лобовое стекло заливало водой, и Ланской сосредоточенно пытался разглядеть дорогу. Погода меньше всего подходила для середины июня, сильный затяжной дождь начался рано утром, и ему не было видно конца…

– Что? – Он словно очнулся. – Ах да!.. Надо заехать в магазин и купить что-нибудь. В холодильнике пусто.

– Нам нужно не «что-нибудь», а прорва еды, – отозвалась Анна. – Завалится толпа… Эту толпу, между прочим, надо кормить и поить. Ты никого не приглашал, кроме своих?

– Нет, – буркнул он, – наша компания не для слабонервных. Особенно…

– Катрин с Орловым, – подсказала, хихикнув, Анна.

– Ну да, – вздохнул Антон с обреченным видом. – Не всякий это шоу выдержит. И с каждым годом оно становится все забавнее…

– Забавнее? – фыркнула Анна. – Ты находишь это безобразие забавным?

– А ты – нет? – на мгновение повернулся к ней Антон.

– Не вижу ничего забавного в том, что двое любящих людей не могут ужиться.

– Ну, ведь им не объективные обстоятельства мешают, правда? А лишь собственная дурость и нетерпимость.

– Катрин не дура! – вступилась Анна за подругу. – Она несчастная! А Орлов над ней измывается!

– Это ты так думаешь, – хмыкнул Ланской. – Непонятно еще, кто там над кем измывается!

– Он ее провоцирует!

– Да, да, – засмеялся Ланской, – а она, наивная, ведется!

– Добром все это не кончится, – протянула Анна. – Дождется Орлов, что Катрин его бросит…

Анна поискала в сумочке сигареты, ничего, однако, там не нашла и полезла в бардачок. Антон поморщился – обсуждение взаимоотношений Катрин и Орлова, в которое он по неосторожности оказался втянутым, хотелось отсрочить, чтобы собраться с мыслями и не ляпнуть ничего такого, что будет непременно доложено Анной ее ревнивой подружке и вывернуто наизнанку – потом перед Орловым не оправдаться.

– Однажды она его убьет, – произнес он вслух.

– Что ты! – вздрогнула Анна, копаясь в бардачке. – Что ты говоришь!

– Или он ее – какая разница?..

Анна наконец нашла сигареты и закурила.

– Но все это продолжается уже очень давно, – спустя пару затяжек сказала Анна. – Мне кажется, она привыкла – то есть, хочу сказать, для нее это в порядке вещей. Катрин – как ребенок, родившийся под бомбежкой во время долгой войны и не имеющий представления, что такое мирная жизнь. И вечный бой, покой ей только снится… Нормальные люди давно бы уже разбежались. А эти, словно сиамские близнецы – и врозь смерть, и вместе погибель…

Анна стряхнула пепел и, не дождавшись ответа Антона, спросила:

– Я не права?