Хроника смертельной осени

– А предки на даче, – махнул рукой Булгаков. – Я летом сам по себе… Не бери в голову.

И они побрели по улице. Олега шатало и болтало, словно пьяного, и несколько раз Сергей подхватывал его под локоть, не давая свалиться прямо посреди дороги. Дома он со знанием дела обработал Олегу разбитое лицо и наложил тугую повязку на сломанные ребра, они выпили водки и просидели почти до утра. Тогда в их жизни еще не было Катрин…

…Но теперь, стоя друг против друга, каждый старался прочитать хоть что-то на лице соперника – остатки былого уважения, близости и дружеской привязанности. Но взгляд Рыкова источал печаль, а в глазах Сергея застыли ненависть и обреченность.

– Ну, стреляй. Что ж ты? С Антоном не церемонился.

– Успеется, – совершенно серьезно произнес Олег. – Все в свое время. Сначала я хочу с тобой поговорить.

– О чем? – мертвым голосом спросил Булгаков. – О чем нам говорить?

– О, у нас масса общих тем для разговора. Например, как ты меня чуть не убил.

– К сожалению, не убил, – мрачно уронил Булгаков.

– Да, к сожалению, – кивнул Олег. – К моему глубокому сожалению.

Сергей, однако, не уловил иронии в его голосе.

– Что так? – процедил он. – По-моему, тебе грех жаловаться.

– Я и не жалуюсь, – Олег покачал головой. – Что толку? Смысла в моей жизни теперь нет.

– Нет? – Булгаков саркастически скривил губы. – Получив ее, ты потерял смысл жизни?

Олег поморщился: – Что ты несешь? Кого это я получил?

– Катрин, – размеренно ответил Булгаков. – Разве не ее ты хотел?

– Ты издеваешься? – прищурился Рыков. – Женился на женщине, которую я люблю, обрюхатил ее и смеешь говорить, что я ее получил?

Булгаков молчал. Каждое слово, произносимое его врагом, доставляло ему невыносимую боль, вонзаясь в сердце осколками зеркала, разбитого злобным троллем из сказки. Тролль громоздился рядом и любовался делом рук своих с тупой торжествующей улыбкой.

– Ты даже это знаешь, – скрипнул Сергей зубами, – что она беременна. Ну что же… срок небольшой. Можно сделать аборт.

– Может, тебя действительно пристрелить, – задумчиво предложил Рыков. – Что за бред ты тут несешь?

Булгаков устало опустился на мокрую лавку. Что он здесь делает? Неужели собирается обсуждать Катрин и его с ней отношения с этим садистом? Какой смысл пытаться объяснить ему что-то? Рыков существует в своей, параллельной реальности, и им никогда не найти общего языка. Невозможно. И все, что ему, Булгакову, теперь остается – это терпеливо ждать, когда Рыков озвучит свои намерения, а затем, в экстренном порядке решать, как этим намерениям противостоять.

– Ну так что? – хмуро поинтересовался Рыков, поигрывая пистолетом. – Пристрелить тебя?

Казалось, он шутит, но глаза его были холодны, а на скулах перекатывались желваки. Тонко очерченные губы кривились в подобии улыбки, но между бровей залегла глубокая складка.

– С тебя станет. Стреляй… урод.

– Ну да, – хмыкнул Рыков. – Я – урод. А ты – рыцарь без страха и упрека. Только куда тебя твое благородство завело?

– Стреляй, – повторил Булгаков. – Я не боюсь.

– И пристрелил бы, если б не Катрин. Твою смерть она мне не простит.

– Простит. Ей все равно. Ей не до меня.

– Если ей не до тебя, – поднял брови Рыков. – тогда до кого? Ты что себе нафантазировал, рыцарь?

Булгаков понял, что не сможет произнести это вслух – ему казалось, что если он это сделает – слова станут материальными и обретут реальные образы.

– Я не собираюсь с тобой это обсуждать. Зачем ты позвал меня? Убить? Стреляй. И можешь забирать ее. Она будет рада от меня освободиться.

– Вон оно что, – протянул Рыков. – Значит, она вконец истерзала твое сердце? До такой степени, что ты готов отдать ее такому монстру, как я? Ну что же… Теперь ты знаешь, каково это – ее любить. Превосходно.

– Знаю, – равнодушно ответил Булгаков. – Забирай.

– Забавно. Ты уже сам за всех все решил? И за нее? И за меня?

Невероятно. Какая наглость. Он еще смеет задавать ему, Булгакову, подобные вопросы…

– Ты будешь отрицать, что любишь ее? – заторможено спросил Сергей.

– Не твое это дело, – дернул плечом Рыков: – Но, по большому счету, зачем мне отрицать столь очевидный факт? Всегда любил, – голос его стал хриплым, – и что?

– Ты будешь отрицать… что она тебя любит? – наконец выдавил из себя Булгаков. Вот так. Страшное произнесено – и мир не рухнул, и он не умер сразу же, как только вынес сам себе приговор.

– Ты ошибаешься. Если б Катрин меня любила – ее бы уже здесь не было. Я бы давно увез ее, и нас бы никогда не нашли, не сомневайся. И меня бы не остановило то, что она беременна от тебя. Я бы это принял и никакого аборта не допустил – если б только она меня любила. Но, к сожалению, это не так. Что ты тут плетешь?

– Хватит, – оборвал его Булгаков. – Забирай ее и избавь меня от описания ваших с ней отношений.

– Я бы забрал, да только она не вещь. Один раз уже пытался – плохо все кончилось, если ты помнишь.

– Теперь все будет по-другому. Она пойдет с тобой добровольно.

– Я не понимаю, – Рыков помрачнел. – С чего ты взял? Она тебе сама это сказала?