Хроника смертельной осени

– Он любит так сильно, что заставит себя закрыть глаза на мою измену, – сказала Анна, и в словах ее сквозило столько боли, что Катрин стало не по себе. – Ведь он страдает больше всего не из-за того, что сделал со мной Рыков, а из-за того, что я добровольно, слышишь, Катрин, добровольно, отдалась Мигелю.

– Ты уверена? – засомневалась Катрин. – Что-то, по-моему, ты не то говоришь… Серж рассказывал, Антон чуть не помешался, когда узнал, что ты умерла. На него было страшно смотреть…

Анна не отвечала. Она думала об Антоне и Мигеле и понимала: то, что она однажды сделала, ни оправдать, ни объяснить невозможно. Катрин словно прочла ее мысли.

– Ты жалеешь? – спросила она. – О том, что пошла к Мигелю?

– Жалею? – удивилась Анна. – О нет! Не жалею… Несмотря ни на что – не жалею. У меня по-прежнему, когда его вспоминаю, дыхание перехватывает… И до сих пор не уверена, что не люблю его.

– Я тебя не поняла, – растерялась Катрин. – Я думала, ты все еще любишь Антона.

– Ты правильно поняла. Я его люблю, я очень по нему тоскую.

– А Мигель?

– Мигель… – в голосе Анны Катрин явственно услышала слезы. – Мигель… Не знаю… И о нем тоже…

– Ничего себе, – присвистнула Катрин. – И как ты собираешься со всем этим разбираться?

– Никак. Ты же видишь – я не хочу встречаться ни с тем, ни с другим.

– Ты хочешь сказать, что любишь обоих?..

– Чушь какая, – в сердцах сказала Анна и испытующе спросила: – Ты меня осуждаешь?

– Какое право я имею осуждать тебя? Но ситуация, достойная Дюма-пэра. Только, если принять во внимание, что тебе пришлось пережить – по-моему, ты слегка того…

– Тронулась? Сама – ку-ку… – Анна с грустной улыбкой покрутила пальцем у виска. Потом выражение ее лица стало серьезным. – Я не хочу вспоминать об этом. Мне нравится думать, что того человека не было в нашей жизни. Можешь считать меня дурой.

– Я не считаю тебя дурой. Но беда в том, что он был. Знаешь, мне иногда кажется, что минула вечность. А на самом деле – двух лет не прошло.

– Да? А у меня чувство, что это случилось вообще не со мной. Словно я прочла страшную книжку или посмотрела страшный фильм. И только когда я видела уродливые шрамы на своем теле, то понимала – именно меня он терзал там, в зеркальной гостиной, а не какую-то другую женщину. Поразительно, но он словно сожалел о том, что делает, в его голосе была такая искренняя печаль…

– Печаль? – скривила губы Катрин. – О да! Как это мне знакомо…

– А перед тем, как всадить в меня иглу с наркотиком, он сказал, что не позволит мне доставить Антону такую боль – лучше ему получить меня мертвую, чем потерять совсем. По-своему он прав.

– Ты с ума сошла! – воскликнула Катрин. – В конце концов, кто позволил ему решать, что лучше для всех нас? Даже для Антона?

– Он сам облек себя этим правом. И согласно этому праву, исполосовал меня, словно труп в прозекторской. Больше двадцати шрамов, Катрин, на мне живого места не было. Спасибо Мите Крестовскому, он уберег меня от отчаяния. Я уверена, именно он предложил Дирекции Гарнье этот благотворительный проект, сами бы они не додумались. И дополнительных спонсоров нашел. Сегодня Митя поет в Пале Гарнье в первом отделении. Он потрясающий. Я вас познакомлю, после спектакля мы поедем ужинать в Ритц. Кстати, будет еще один интересный господин. Хотя и не знаю, как ты посмотришь на его общество. Он, как бы тебе сказать…

– Ну? – заинтересовалась Катрин. – Что еще?..

– Он американец, – осторожно сказала Анна, – твоя нелюбовь ко всему английскому распространяется на американцев?

– Н-нет… Хотя опыт общения с американцами у меня небогатый. Откуда он взялся?

– Джош – агент ФБР. И, между прочим, ужасно харизматичный. Весьма в твоем вкусе.

Бровь Катрин поползла вверх. Она наклонила голову набок.

– Вот как? Я, между прочим, мужняя жена. На фиг мне какие-то агенты? И какого черта он здесь делает? И какого черта ты с ним общаешься?

– Слог у тебя по-прежнему изысканный… Не поверишь, но он расследует какие-то старые грехи Рыкова. Он очень хотел встретиться со мной.

– Слог ей мой не нравится, скажите на милость, – Катрин фыркнула. – Зачем тебе это?

Анна вспомнила, как сама сначала не обрадовалась визиту фэбээровца. А уж когда выяснилось, что он расследует давнишние грехи Олега Рыкова, она и вовсе хотела выпроводить его вон. Но ее отговорила Жики. А потом как-то само собой фэбээровец остался на чай, а потом – оказался приглашенным на спектакль, в ложу Оперы. Он, правда, отнекивался, уверяя, что терпеть не может оперу, но его удалось переубедить – под предлогом, что им нужен сопровождающий. Все это Анна коротко объяснила подруге, заключив с улыбкой:

– Вообще, не очень-то он и сопротивлялся.

– Этот твой агент и мне будет задавать вопросы? – заволновалась Катрин.

– Понятия не имею, – покачала головой Анна. – Но ты не обязана ему отвечать, если он начнет что-то из тебя вытягивать.

– Сильно он донимал тебя?

– Да нет… Был очень тактичен и не настаивал на подробностях того, что произошло два года назад. Больше интересовался, что Рыков собой представлял, что я о нем думаю…

– И что ты о нем думаешь? Только честно.