Хроника смертельной весны

— За что ты так со мной? — чуть слышно прошептала Катрин.

— Как — так?

— Почему ты надо мной смеешься?

— Я — смеюсь? Мне, знаешь ли, не до смеха. Женщина, которую я люблю, целится в меня, а я не осмеливаюсь ее даже поцеловать.

— Почему? — вырвалось у нее.

— Боюсь получить по физиономии.

— Когда тебя это останавливало? — с горечью спросила она. Рыков кивнул: — Действительно, никогда.

— Тогда почему? — в голосе Катрин прозвучало такое исступленное отчаяние, что он уже не осмелился ерничать, а поднял на нее полные муки глаза:

— Я поклялся. Поклялся, что никогда тебя не увижу.

— Кому поклялся?

— Не имеет значения. Поклялся — и все.

— Да провались она пропадом, твоя клятва! Ты все равно ее уже нарушил! Зачем ты следил за мной, зачем выловил меня из Сены? Кто тебя просил?

— Не тряси головой! Да, выловил. А что, я должен был стоять и смотреть, как ты топишься, идиотка?

— Это я — идиотка?

— Нет, это я идиот! Как я мог дать такую слабину. Ведь я почти тебя забыл.

Катрин оказалась не в силах сдержать саркастических смешок:

— Ха! И поэтому выслеживал меня на мосту? Видимо, чтобы получше забыть. Чтоб уж наверняка?

— Катрин, раз в жизни — прояви благоразумие. Когда-то ты отвергла меня, облив презрением — и была права. Что мне дать тебе, кроме горя и боли? Рядом со мной ты никогда не обретешь покоя.

— Я знаю, — из последних сил сдерживая слезы, прошептала она. — Но если все так, как ты говоришь — то какого черта ты помешал мне сделать то, что я решила? Мой поступок был вполне осознанным, я взрослый человек, и…

— Ты безответственная дура! — рявкнул Олег, но осекся: — Прости.

— Прости? — растерялась она. — Что, черт побери, значит это твое — прости?

Он молчал, прикрыв глаза. Катрин терпеливо ждала. Наконец, она услышала голос, в котором гулко звенела безысходность:

— Я не знаю, что нам делать. Жизнь без тебя похожа на ад… Но мне не выбраться из этого ада.

— Я помогу тебе, — в словах Катрин забрезжила слабая надежда, но в ответ он только горько усмехнулся.

— Ты не знаешь, о чем говоришь. Меня заперли в клетке, и места в этой клетке — еле на одного.

— Так вырвись на волю! — воскликнула она.

— Невозможно. Дверь заварена намертво. И поэтому — уходи. Вообще — как ты меня нашла? Никто не знает, где я. Странная утечка информации.

— Мне Жики сказала!

— Жики? — он сдвинул светлые брови. — С какой целью?

— Какая разница? — обозлилась Катрин.

— Катрин, поверь мне, есть разница. Эти люди никогда ничего просто так не делают. Если ты завела речь про эту старую ведьму, тогда слушай! Именно ей я поклялся, что никогда не встречусь с тобой, что никогда не дам знать о себе ни Сержу, ни Анне, ни тем более тебе.

— По какому праву она взяла с тебя такую клятву? — возмутилась Катрин. — Да кто она такая, чтобы решать за других?

— Мне предложили крайне неприятный выбор — свобода, правда, условная, или тюряга до конца моих дней. Я предпочел свободу — отказавшись от тебя навсегда. Вот и вся правда. А теперь — либо стреляй, либо уходи. Хватит меня терзать.

Катрин застыла, глядя на него с невероятной обидой:

— Я тебя ненавижу, — прошептала она. — Как же я тебя ненавижу…

— Ничего нового, — услышала в ответ. — Это нормально.

И она повернулась и вышла, гневно шваркнув за собой дверью. «Да будь ты проклят, — бормотала она, глотая горькие слезы разочарования. — Будь ты проклят…»

Катрин медленно спускалась по лестнице, опираясь дрожащей рукой о перила. «Почему я не выстрелила… Почему… Да еще говорила с ним, словно… словно…Как я могла так низко пасть, как я могла… Как можно было хоть на мгновение представить, что этот мерзавец достоин любви. Господи, да какая любовь!» Она истерически рассмеялась. Неизвестно, сколько времени она б еще пыталась совладать с душившими ее слезами, но звонок мобильника заставил Катрин вспомнить об окружающем мире. Катрин достала телефон из сумки, кинула на экран равнодушный взгляд — Фафнир… Ах, как вовремя! Она вновь зашлась в хриплом хохоте — только его ей сейчас и не хватало!

Конечно, она не стала отвечать — какой смысл? Она нашла, кого искала — но видит бог, лучше бы не было этой встречи…

После того, как за Катрин с оглушительным грохотом захлопнулась дверь, Олег пару мгновений стоял, зажмурившись. Потом открыл глаза и начал заторможено стряхивать с рукавов рубашки хлопья штукатурки, посыпавшейся с потолка. Когда же, наконец, он немного пришел в себя, то с силой сжал голову, как будто она готова была взорваться от боли — и застонал.

— Hey, you, fuckhead[399], — услышал он из комнаты. — Какого черта ты дал ей уйти?

Олег совсем забыл о Бриджит. Когда он увидел на экране внешней камеры Катрин, его сердце бешено забилось. А разум помутился, должно быть, если он решился впустить ее в квартиру. Итак, Бриджит все слышала, мало что поняла и, безусловно, сделала выводы.

— Догони ее, — продолжила ирландка, появившись на пороге прихожей. Она грызла яблоко с самым безразличным видом. — Беги быстрее, иначе никогда не простишь себе. А меня в гроб загонишь своими терзаниями. Она. Сама. К тебе. Пришла. Сколько ты ждал этой минуты?